Вообще разговор в этой комнате без окон с тихо жужжащими при наезде объективами камер был на удивление честным. Возможно, не очень-то и откровенным, всего никто не скажет, но честным. После общей фотографии мы сказали об этом собеседникам.

– Вы были гораздо более откровенными, чем вчерашние сотрудники Капитолия – сказал я по-русски одному из наших собеседников.

– Надеюсь, это не оттолкнёт вас от страны… Властители меняются, политическая конъюнктура переменчива. Но мы обязаны делать всё, что -бы американцы жили хорошо… – так же по-русски правильно ответил мне собеседник.

Такая откровенность после разговоров об Ираке и Косово вызывала уважение. Эти люди не скрывают, что готовы абсолютно на всё ради своих соотечественников. Для этого они и пришли на службу. На службу не государству, не конкретным властителям, а своему народу. Они готовы сломать экономику всего остального мира ради блага своей страны, и готовы делать это открыто, говоря: «Это сделали МЫ для своей страны».

Выход с этажа располагался в другом месте. Коридор, по которому мы двигались, упирался в огромную фотографию Собора Василия Блаженного с частью Красной площади, всё говорило нам о том, что мы находимся в «российском отделе» Госдепа.

После Госдепа группа разделилась. Роман, Николай и я пешком пошли на Арлингтонское кладбище, которое по странной американской географии находилось в пределах города, но уже в соседнем штате. Мимо Мемориала Джефферсона, по мосту через реку Потомак с каменными резными скамейками мы быстрым шагом прошли несколько миль. Мимо ехали чистые машины с ярко-чёрными, чистыми колёсами. Над нами каждые 50-60 секунд взлетали самолёты из аэропорта имени Далласа, и сразу после взлёта входили в такие крутые повороты, что лучше на них было не смотреть, потому что даже на земле дух захватывало. Наверное, эти резкие повороты вполне вписывается в правила полётов, но в России я много раз слышал, что все манёвры совершаются только после набора высоты и скорости, а никак не в первые три секунды полёта. В музее авиации и астронавтики мне запомнилась одна надпись, гласящая, что одновременно над территорией США находится от 6 до 8 тысяч самолётов и не менее 3 тысяч вертолётов. А американские пилоты становятся командирами лайнеров после минимального налёта в 2000 часов, из которых не менее 400 часов налётано именно на том типе самолёта, которым предстоит командовать. Поэтому, я думаю, американские пилоты знают, что делают, когда, едва оторвавшись от полосы и ещё не убрав шасси, выполняют разворот, но взгляд на это снизу пугает.

Вокруг по -прежнему бегало очень много людей самого разного возраста.

Арлингтонское кладбище огромно. И очень красивое. Памятники и мемориалы выполнены лаконично и достойно. В живой ограде, отделанный чёрным полированным камнем, вписываясь в общий ландшафт– вход-лифт в метро для инвалидов-колясочников.

Пользуясь картой, мы поднялись на холм к известным могилам: Дж.Ф. Кеннеди и Жаклин Кеннеди. Чуть в стороне скромная табличка с именем Роберта Кеннеди. С холма от могил Кеннеди весь Вашингтон был как на ладони. Город маленький, компактный, весь из американских символов: Стела Вашингтона, Капитолий, Белый Дом, Храм Демократии. С другой стороны холма мы рассмотрели Пентагон.

Всё кладбище – десятки гектаров – сотни тысяч белых столбиков на ярко-зелёной ухоженной траве. По дорожкам ходили тысячи человек. Очень много школьников.

После Мемориала Кеннеди мы поднялись на самую высокую точку Вашингтона – «Дача генерала Ли». Дом, в котором жил герой гражданской войны… На флагштоке навечно приспущенный флаг.