– Молодой человек, вы закончили? – усталым голосом спросил седой мужчина лет 65-ти, одетый в давно вышедший из моды светлый клетчатый пиджак.

– Можно я в туалет? – умоляюще спросил я.

– У нас к вам вопрос, потерпите уже пару минут… Вы, всегда пишите обеими руками?

– Нет, – ответил я. – Только, если много приходится строчить…

– Несите сочинение сюда, – сказал он.

Я взял рюкзак, листки с сочинением и подошел к столу, за которым сидели экзаменаторы.

– Ваша фамилия Скорин? – cпросил мужчина.

– Да. Можно я пойду в туалет?! – скрипя зубами, снова спросил я, заглядывая в глаза каждому из сидящих впереди меня людей в надежде на сострадание.

– Все в порядке! – ответил мужчина. – Вы можете быть свободны. Результаты экзамена будут вывешены в фойе главного корпуса в понедельник. Всего вам хорошего!

– До свидания! – сказал я и пулей вылетел из кабинета.

Мужчину в клетчатом пиджаке звали Вячеслав Андреевич Сергеенко. Он, видимо, так проникся моим сочинительством, что на совещании экзаменационной комиссии вопрос о принятии меня в число студентов даже не стоял. И только позже, с его же слов, я узнал, что причиной моего поступления стало далеко не сочинение.

– Да, коллеги, Скорин сдал математику на тройку, – уверенным голосом говорил Сергеенко, – но он получил «отлично» по физике и «хорошо» – по сочинению! – продолжал отстаивать свою позицию перед коллегами немолодой профессор.

Подойдя к столу, на котором стоял графин с водой, он налил в стакан воду, выпил ее и продолжил:

– Скорин – амбидекстр! И я ходатайствую перед комиссией о необходимости принять его в наш университет. Тем более, что абитуриенту не хватило всего одного балла! – добавил он.

– Повторите еще раз, профессор, как вы его назвали? – спросил сидящий напротив член экзаменационной комиссии – пожилой мужчина в больших прямоугольных очках.

– Ам-би-декстр! – по слогам повторил профессор.

Через секунду он продолжил:

– В отличие от правшей, которые показывают сильное доминирование левого полушария мозга, полушария амбидекстров развиты почти симметрично.

Сказав это, он развел сложенные перед собой ладони в стороны, изображая, таким образом, симметрию, о которой говорил.

– Такие люди способны одинаково хорошо писать и даже рисовать обеими руками. Благодаря подобному устройству мозга, амбидекстры способны видеть музыку в цвете, а картины – в запахах… – продолжал он.

– Профессор, эта вот амби… – начала было задавать свой вопрос женщина, сидящая по правую руку от мужчины в больших прямоугольных очках.

– Амбидекстрия… – помог ей закончить предложение Сергеенко.

– Именно так, у него врожденная?

Профессор подошел к доске, взял мел и схематично нарисовал мозг человека.

– Согласно исследованиям, все дети рождаются амбидекстрами, и только примерно полпроцента от новорожденных сохраняют эту странную способность на всю жизнь. Вместо математических способностей, за которые мы все так ратуем, им послана одаренность в спорте, искусстве, музыке и других сферах. Но, самое поразительное то, насколько хорошо у них развита интуиция.

Чуть ранее в кабинет осторожно, не нарушая беседы, вошел еще один седовласый, но еще совсем не пожилой хорошо одетый, высокий и подтянутый человек. Это был доктор Семихатов, время от времени читающий в «Бауманке» лекции по теории полей и квантовой физике. Он внимательно слушал все, о чем так увлеченно говорил Сергеенко, и только сейчас принял решение вступить в дискуссию:

– Насколько мне известно, одним из наиболее выраженных психологических признаков, характеризующих амбидекстров, является интровертированность – мотивационная направленность на самого себя, а не на других. Иными словами, они неисправимые эгоисты, хотя и очень талантливые эгоисты, – произнес он. – Но я, как и профессор Сергеенко, тоже готов встать на защиту этого необычного студента.