Амадзин постучал по самородку маленьким молотом.

– Давно нашел?

– Вместе с малахитом, – пожал я плечами.

– Времени сколько прошло?

– Ну, ночь и часть дня.

– Спал рядом?

– Да, – спятил он что ли, где бы я ещё спал?

– Странного ничего не снилось?

– Эмм… – растеряно глянул на дядьку и молчу, но на лице у меня, видимо и так всё было написано.

– Ясно, – Хларт тяжело вздохнул. – У меня для тебя две новости. Первая: ты больший горец, чем некоторые из моих дворфов. Вторая, печальная: Если не перекуёшь его в течении трёх дней, умрёшь.

– А разве остывший мирфил куётся?

– Вот! – ткнул в меня пальцем дядька закатив глаза. – Потому-то ты и мой любимый племянник. Известие о скорой смерти тебя не впечатлило, а вот возможность ковать плавленый мирфил сразу заинтересовала. Весь в деда с бабой.

– Э…

– Да не помрёшь ты, шучу, – отмахнулся Хларт усмехнувшись. – Но с Аладой переговорить надо. Прячь свою находку, поведёшь меня в деревню.

– Ты собрался спуститься в Горнар? – выпучил я глаза.

– А, что такого или ты думаешь, что я прямо на горном посту родился?

В Горнар добрались к вечеру, только-только начало темнеть. Вечером, закончив работы в плавильнях и кузнях, народ обычно выходит на улицы подышать свежим воздухом. Днём-то из-за дыма, особо не подышишь.

Прохожие удостаивали меня и амадзина обычным приветствием как равного. Всё как обычно, но в глаза бросилась одна странность. Старшие горцы, те кому за сотню лет перевалило, встретившись взглядом с Хлартом склоняли головы ниже обычного. Некоторые даже прикладывали правый кулак к груди. Это выходит, что они все знают кто он на самом деле? Ну да, все кто старше семидесяти родились ещё в столице и вполне могли знать амадзинов в лицо.

– О! Тан! – вылетел из переулка Мерик, чуть не впечатавшись плечом в Хларта. – На танцы идёшь?

– Не сегодня.

– А это, что за старый хрыч? – покосился приятель на амадзина, при этом, как и подобает, кивнув как равному.

– Хларт, мой дядька, с поста.

– Оу. – Мерик кивнул ещё раз более учтиво, дворфов он, как и все проводники уважал, но извиняться за «хрыча» всё равно не стал. – Если освободишься, приходи, разговор есть.

И резво скрылся в следующем переулке. Хларт проводил моего друга недовольным взглядом, но когда тот скрылся за углом, весело усмехнулся.

– Ничего не меняется.

Мы свернули к моему дому. Бабушка сидела на лавке у крыльца, а дед расхаживал по двору, разминая широкие плечи. Оба одновременно заметили нас, переглянулись, кивнули Хларту, улыбнулись мне и, не сговариваясь, зашли в дом. Мы с дядькой последовали за ними.

Алада стелила на стол скатерть. Небывалый случай, я даже не знал, что она у нас есть. Дед напряженно стоял посреди комнаты, вытянувшись во весь рост, отчего почти задевал головой потолок.

Хларт молча скинул плащ и двинулся к столу, посох он по прежнему держал в руках не выпуская ни на минуту. Забавно было смотреть, как он снимает куртку, перекидывая свой артефакт из руки в руку. Заговорил амадзин первым.

– Приятно вас снова видеть.

– И тебе не болеть, – отозвался дед.

– Присаживайся, – Алада дождалась, пока гость займёт предложенное место и только потом села сама. – Что случилось?

– Показывай, – махнул мне рукой Хларт.

Я недолго думая вывалил самородок на столешницу. Дед кашлянул, покачав головой.

– Я против! – Алада серьёзно глянула на амадзина. – Категорически.

– Согласен с тобой, – закивал Хларт. – Но решать не нам.

– Может прекратите балаган? – влез я, надоело это непонятное действо.

Хларт с бабушкой переглянулись, она протянула к амадзину ладони пожав плечами, мол ты припёрся тебе и рассказывать. Я демонстративно уставился на, громко выдохнувшего, дядьку. Пока мы шли через горы, он наотрез оказывался отвечать на вопросы, пояснив, что всему своё время. Так вот, по моим прикидкам время настало.