На далеком Орнитосе Ричард проснулся и не сразу сообразил, где находится. Он лежал на широкой эргономичной кровати под легким одеялом на светло-сером, приятно пахнущем белье. Снятый с медкамеры блок с медикаментами все еще подавал в катетер какой-то раствор. За окном была все та же ночь, а порывы ветра периодически кидали в бронестекло снежные заряды. А в большой комнате было тихо и тепло. Ричард щелкнул пальцами, и автоматически включилось основное освещение. Холодный белый свет залил шикарно обставленную комнату. Только роскошь эта была какой-то чужой и холодной. Родным казалось лишь голографическое пламя выложенного на противоположной стене огромного камина, на котором стояли различные фигурки в виде черепов, каких-то странных существ и каменных цветов. Возле камина стояли два широких кресла. Вся противоположная стена была занята книгами в старинных причудливых переплетах. Ричард никогда и не видел таких. На остальных стенах висели мистические картины в дорогом обрамлении. Пара из них была слабо знакома. Также в комнате находился стол на витиеватых ножках и четыре не менее замысловатых стула. На дальней стене была видна дверь гардеробной, все с теми же мистическими украшениями. А рядом с ней на диване в виде разинутой пасти какого-то неведомого зверя спала Айша, обнимая импровизированную кроватку. Входная дверь чуть приоткрыта, но в коридоре было темно и тихо. Ричард увидел на прикроватной тумбочке наручный маячок, который в условиях отсутствия сети связи мог служить лишь как хронометр и личный медицинский диагност. На дисплее светилось три часа ночи двадцать восьмого июня семьдесят первого года Нового времени. Рядом с хронометром стояла бутылка воды, на которой была предварительно ослаблена крышка.

Ричард почесал щеку и понял, что его недавно побрили. Кожа еще хранила аромат геля. Риддл заворочался, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело отозвалось тяжестью и скованностью, но сильной боли не было.

Тут же на диване проснулась Айша и, убедившись, что ребенок спокойно спит, перебралась на кровать.

– Как ты?! – В ее зеленых глазах читалось искреннее сочувствие.

– Где мы? И как я здесь оказался? – Грубо спросил Ричард.

Женщина проглотила обиду и ответила совершенно спокойно:

– Мы в доме Люцифера. Катрин разрешила перевезти тебя сюда. Считает, что это пойдет на пользу.

– Почему я не помню этого? Чем ты меня опоила? – В душе поднималась волна раздражения.

– Но тебе же не стало хуже, – Айша была готова расплакаться. – Сын сытый и спокойно спит. Ну не переживай ты так!

– Можно подумать, я должен плясать от радости! – Ричард отвернулся от собеседницы. – Попроси гвардейцев, пусть кресла немного отодвинут от камина в стороны. Я люблю смотреть на огонь.

Айша подошла к камину и с трудом раздвинула массивные кресла, потом вернулась на край кровати:

– Это же голограмма, а не нестоящий огонь. Чем он может нравиться?

– Почему? И это… не стоило самой их двигать. Но все равно, спасибо, – Ричард внимательно смотрел на женщину.

Айша пожала плечами и, проверив ребенка, вернулась обратно:

– Я не понимаю этого. Давай лучше попробуешь посидеть немного.

Она накидала ему под спину пару подушек, и Ричард, ожидавший от смены положения нового болевого приступа, расслабился в них. На диване захныкал ребенок, и Айша заторопилась к нему. Риддл, сделав вид, что дремлет, с интересом наблюдал за ней. Он сам был среднего роста, а Айша макушкой доставала ему до носа. Широкобедрая, с большой грудью, с густыми черными волосами, но при этом наивная и простоватая. Да, она была полной противоположностью Лауре. И Ричарда это то злило, то забавляло, то он просто не знал, как реагировать. Айша иногда даже не могла грамотно построить фразу на федеральном языке. Но порой она вела себя с Ричардом слишком по-хозяйски, отказалась называть его «господин Президент», с первого же момента пыталась пресекать все мужские капризы. Да, она подошла бы в пару какому-нибудь работяге или простому солдатику. Какая из нее Берегиня Президента? Ричард на секунду представил Айшу в дорогом наряде и украшениях на каком-нибудь официальном мероприятии. Да это, вообще, нелепость и посмешище. Слезы снова подступили к горлу. Ричард был вынужден отвернуться и свернуться калачиком, поскольку от эмоционального всплеска снова вернулась боль.