– Твоя правда! И магия у них тяжелая. Запросто могли в моих угодьях гнусность содеять и уйти безнаказанно.

– Я гадаю, тот сундук, коим меня со свету сжить пытались, гномы людишкам подкинули. И за то им положена месть лютая. – Старушка аж зубами заскрипела.

– Правильно говоришь. А еще Данила мне тут ненароком о поле чудесном проболтался. Сказал, имеется такое место, где дерево за ночь сподобится вырасти.

– Неужто ему ведомо, где могучий источник прямо из земли бьет? – Кикимора заговорила шепотом. – Как бы и нам прознать? – Она взяла бутыль и немного плеснула дорогому гостю в кружку.

Тот кивнул, соглашаясь, и тут же опустошил емкость.

– Дай срок, все из него вытяну, для того и нужны порученцы, чтобы поручения исполнять. Ежели тот источник в моем лесу, ох и заживем мы с тобой! – мечтательно произнес леший.

Русалки взялись за руки и поплыли хороводом вокруг островка, лягушки перешли на высокие ноты, да еще привидения начали издавать ухающие звуки, подключившись к многоголосому оркестру.

Парочка на время притихла, наблюдая за танцами хвостатых красавиц. Похоже, именно этим крещендо заканчивалась развлекательная программа, поскольку исполнительницы сразу после номера скрылись в болотной жиже.

– Ты бы за Данилой пригляд какой завел, – снова заговорила кикимора, – дабы знать, когда он в беду угодит. А там и вызволишь паренька. Знамо дело, не задарма. – Она одной фразой пресекла возражения со стороны собутыльника. – Сам же говорил – долги парнишка справно отдает.

– То верно, – не стал возражать леший, с грустью взглянув на дно кружки. – Хорошая у тебя настойка, хозяйка, выдержанная. Пьешь ее, и ясность в голове образуется. Чую, еще пару глотков и…

– На сегодня достаточно, друг сердечный! – как отрезала старушка. – А то опять к русалкам начнешь приставать. А какой от них толк, от хвостатых?

– Не буду я к ним приставать, больно надобно! Просто ныне мне две сотни лет стукнуло. Раз в жизни бывает, – многозначительно произнес он, глядя на зеленую бутыль.

– Да неужто? Так ты, стало быть, совсем взрослый стал? Поди, и с кореньями управляться можешь теперь?

– Знамо дело, могу. И не токмо с кореньями. Гляди. – Леший дотронулся до пня, и из того вылезли две ветки, которые, соединившись кольцом, зазеленели.

– Силен! – Старушка уважительно закивала головой. – И не тесно такому могучему мужу в прежних пределах будет?

– Поутру расширил малость. На восток мои угодья нынче аж до людской Вязьмы пролегают, а на западе… – Он попытался припомнить ориентир, но так и не смог. – Полдня пешего ходу будет.

– Других охочих на земли не объявится?

– Пущай токмо попробуют, я места прочно застолбил. Кстати, там и болотца ничейные имеются, без хозяйского присмотру хиреющие.

– Что ж ты сразу не поведал о своем юбилее-то? Для такого случая я особую настойку держу. На светящихся гнилушках с гадючьим ядом. Не токмо вкусную, но и для здоровья нашего шибко полезную. – Кикимора поднялась и подошла к краю островка, опустила руку в болотную жижу и достала бутыль со светящейся зеленоватой жидкостью.

– Небось годков сто выдержка? – присмотревшись к сиянию, предположил леший.

– Бери выше – полтораста. – Она плеснула драгоценный напиток в обе кружки. – С совершеннолетием тебя, сердечный!

Утром из деревни в направлении Крашена выехал внушительных размеров отряд: полсотни всадников и три телеги растянулись на добрую сотню шагов.

«Ведь хотел не привлекать внимания, и вот тебе на, целую процессию собрал, – мысленно досадовал новоиспеченный боярин. – Со стороны выглядит так, будто степняки вконец обнаглели и по республике не таясь разъезжают. А в городке вообще могут решить, что новый боярин своих боится, раз окружил себя толпой вооруженных чужаков. Но объяснять причины – только время зря терять. Примут за барина с причудами, который о степняке заботу проявляет».