– Зря вы не пошли с нами, – сказала Мила подходя к костру. – Вода… просто сказка!

– У них ещё всё впереди, – возразила Светка, нагибаясь к бревну и беря свой комбинезон. – Такая ночь… звёзды…

– Сплошная романтика, – сказал Алик.

Он закончил со спальником и теперь, сидя на земле, разложил на масляной тряпке и чистил свой автомат.

– Между прочим, с вот этим всем, – сказала ему Светка, обводя руками лес, горы и небо, – никакое оружие не справится.

– А зачем с этим-то справляться? Это наша среда обитания. Не будет её, не будет нас, – усмехнулся Алик. – Справляться надо с людьми.

– Например, со мной, – томно сказала Мила.

Она сделала шаг к Алику и опустилась рядом с ним на колени так, чтобы его лицо коснулась спортивной курточки из нейлона, и он ощутил под тонкой тканью её упругие груди.

– Да ну вас, малолетки! – отшатнулся, чуть не упав, Алик.

– А сам-то ты, кто? – захохотали девчонки.

Женя во все глаза смотрел на своих друзей и широко улыбался.

…Они возвращались днём. Как всегда, Алик сидел у руля, а Женя на вёслах. Девчонки располагались на носу лодки на рюкзаках.

– Какое необычное место, просто сказочное, в таких местах должны исполнятся желания как думаете? – спросила Мила.

– Конечно, – ответил Алик, – а иначе зачем мы сюда приходили.

– Хорошо бы, – улыбнулась Светка.

14 февраля 1975 года

Александр Петрович затушил окурок в пепельнице и, встав со стула, потянулся к форточке.

– Конец сороковых, – сказал он, – по-моему, лето сорок восьмого… Я тогда устроился рабочим в археологическую партию в Среднею Азию. А руководителем у нас был Фёдоров Борис Михайлович, впоследствии академик. Вот там-то в одном монастыре он нашёл упоминание об одном очень древнем пергаменте, так сказать манускрипте.

– Интересно, как это нашёл? – удивился Женя. – Там что у них – библиотека, да и кто вас впустил в монастырь?

– На стене, – сказал Александр Петрович, – археологическая партия квартировала в этом монастыре. А пустить… кто тогда спрашивал, так сказать, служителей культа, впрочем, как и сейчас.

– Ну да, – усмехнулся Женя, – вошли, не спросивши хозяев, и давай стучать молотками по стенам и потолкам.

– Да нет. Всё было культурно и вежливо. Монахи сами нам показали исписанные стены.

– А Фёдоров – это… – Женя взял со стола журнал и стал листать его в поисках статьи, с которой он пришёл к шефу.

– Автор. – Александр Петрович кивнул на журнал. – Только опубликовал он не всё, и только через восемнадцать лет. Судя по «Вестнику археологии», в шестьдесят шестом.

– Но вы-то ведь вы участник той экспедиции, – сказал Женя, – и наверняка многое помните.

– Конечно, – кивнул Александр Петрович, – о первой экспедиции помнишь всё… Монастырь находился высоко в горах, на границе с Индией и Китаем. Впрочем, граница там весьма условна. Целью экспедиции была топографическая сьёмка местности между населёнными пунктами, а археология – просто прикрытие. Да… Именно благодаря этим письменам, я и заинтересовался археологией, историей. Правда, расшифровать их так и не удалось. Так вот с неудачи и началась моя деятельность в науке.

– А как же статья? – Женя указал на журнал.

– Это-то? – усмехнулся Александр Петрович. – Вообще-то, письмена в статье из одного Храма в Палестине. Просто каллиграфия очень похожа, может быть, даже общая. Фёдоров, кстати, этим долго занимался… Так вот, в свободное время, в основном ночами, я перерисовывал эти письмена со стен Храма и обнаружил, что стены с письменами выложены из плит. Хотя сам монастырь вырублен в скале, т. е. представляет собой единое целое. А вот те стены, на которых есть письмена сложены как бы из кирпичей, и раствор между ними есть, только кирпичи эти очень большие. Я тайно сделал сколы с этих плит, с раствора и с некоторых колон монастыря. Потом, по возвращении сделал анализ этих сколов, Фёдоров мне в этом помог. И я обалдел! Самому монастырю, грубо говоря тысяча лет, раствору – семьсот лет, а вот плитам с письменами – десять тысяч лет!