– А вдруг дядя – ангел!

«Вопросов к диссертанту больше нет», – иронизировал Андрей, утаскивая щебечущую дочку от онемевшего дедушки. Тот замер – нужно было придержать кренящееся набок остроумие. Еще рот закрыть – открытый в патетическом: «Шо?!»

«Моя дочь бредит ангелами», – сердито сказал на это «шо?!» Андрей. Не старику и не бродяжке. Витринам с распродажами, наверное. Они обещали средство от всего.

Вот бы у них нашлось средство для Лики. От той книжки, притащенной крестной… на Рождество или на Пасху все-таки? От дешевенькой простой книжечки, размалеванной голубыми цветочками и чем-то белокрылым – и от рассказов, в которых на каждом углу можно было встретить это самое, белокрылое и понятно кем посланное со светлыми целями на землю. В облике бродяг и нищих.

Лучше бы подарила Маршака или Чуковского. Или про зверюшек что-нибудь.

В мире Лики теперь по улицам ходят ангелы. Сидят в переходах, клянчат деньги прокуренными голосами. Или нудно тянут просьбы о подаянии у ближайшей церкви. Ангелы шаркают ногами, собирают пустые бутылки возле урн, пишут полуграмотные записки о том, что отстали от поезда, или о каких-то операциях на детях с невероятными болезнями.

Испытывают людей на добро (Андрею всегда казалось, что на зло или на терпение, но Лике виднее, потому что взрослые – они же ничего не понимают). И вот им никто не дает, а маленькая Лика – р-р-раз, и денежку! И ангел тогда увидит, что Лика добрая, и сделает ей что-нибудь такое, ну, неизвестно что, но тоже, наверное, доброе, а может, он даже полетит на небо, и там всем-всем про нее расскажет, а может еще…

– Доча, ну, зачем всем подряд тащить? Ну, вот посмотри, какой страшный… немытый… ну, какой он…?

– Нет, ну а если же все-таки…

– Лика! Отойди от него, кому сказала?! Ну, куда ты понеслась, что это такое? Опять? Никакой он не ангел, это все сказки!

– А ангел тогда другой какой-нибудь, да? Ты мне скажешь, какой? Не-е, мы же не знаем, какой может оказаться.

– Доча. Ангелов не бывает.

– Ничего… Алинка говорит: профессарей не бывает. Живых. Как Анасии Хайловны… А она же есть? Просто Алинка их не видела, а если показать, тогда…

Поздно спохватились. Мысли шли хмурые, слякотные, без единого белого пятна, как день. Ребенок читает, общается со сверстниками, игры выдумывает – и хорошо. Теща – педагог во втором поколении – подхватилась первой: «Что она у вас деньги клянчит? К каждому нищему суется?! У нее что – до сих пор не прошло?!»

Возле перехода притулился какой-то молодой, в потертом пальто с чужого плеча, в черной шапочке. Лика оглянулась, вздохнула, покосилась на отца, но ныть о «денежке» не стала. Засопела носом и сообщила:

– У меня от этой тетки ка-а-а-ашмарная мигрень, – фирменным материнским тоном.

У Андрея от «этой тетки» тоже была мигрень, но с посоветовавшей «тетку» тещей он этим не делился.

Накрашенные ногти в каждый визит мелькали перед глазами, жизнерадостность била такой мощной струей, что в ней хотелось утопиться. Чтобы – навсегда.

И – профессиональная улыбка: «Я обращаюсь к маленькому ребенку, ой, вы уже взрослый, ну, ничего, выслушай меня, взрослый зайчик…»

– Разумеется… интеллигентная семья… удивляет только, что в детском саду не обратили внимания, но наши детские сады… да, конечно, могла держать в себе. Это счастливая случайность, что она держит контакт с другими детьми, но в дальнейшем такие фантазии могут привести… Если учесть стресс при переходе в школу…

Назад дочку уже не волочил. Вел медленно, лениво поглядывал под ноги, потом на витрины в праздничных огоньках. В голове прыгало настоятельное: «…переключать! Вот видите, мы с ней говорили о собачках…»