Авантюрные умы видят друг друга издалека, пренебрегая разницей культур и ментальности. В этом же зубном офисе на ресепшен работала молодая американка Аманда необъятных размеров. Она принадлежала к восьмидесяти процентам не обремененных мыслями обывателей. Это не мешало ей исправно пользоваться своими льготами работающего человека, как, впрочем, и всеми благами капиталистического общества. Неожиданно с Зинкой у них возникла взаимная симпатия. Как-то Зинка пожаловалась, что у нее болят ноги из-за раздутых вен. Аманда, недолго думая, дала ей свою страховую карту, снабдив необходимыми инструкциями. Так Зинка проверила на себе услуги американской медицины бесплатно. Доктор Аманды потом удивлялся: когда та успела подтянуть вены на ногах?

Однажды Зинка всполошилась не на шутку – ее московская подруга по работе на базе, Яна, собиралась посетить Америку по туристической визе. Зинка не могла ударить в грязь лицом – срочно приобрела одежду и аксессуары известных брендов и похудела на пять килограмм. Историческая встреча предполагалась в Манхэттене – конечно, где же еще? – на сорок восьмом этаже единственного вращающегося кафе.

– Пригласишь Яну к себе в гости? – спрашиваю.

– Еще чего! Обойдется. Вот дом купим, тогда приглашу.

– Как-то ты не очень гостеприимна с подругой.

Она пожимает плечами:

– Может быть. Ну и ладно. Здесь я хоть живу спокойно: никому дела до меня нет. А там мне кости перемывали на сто рядов. Жизни учили. Не хочу я снова этого. Меньше знает – крепче спит.

Иммигрантская жизнь тянулась скучно и предсказуемо, словно длинная очередь в супермаркете, пока накануне католического Рождества Лео не забыл выключить компьютер. И Зинка обнаружила тайну на экране ноутбука. Это была переписка мужа с некой девицей из России. Девица вела себя фривольно и самоуверенно, они с Лео вели переговоры на предмет ее приезда в Штаты. Зинка завелась, ее распирало от негодования. Она поклялась устроить Лео веселую жизнь и начала с грандиозного скандала. Он возымел эффект – Лео сбежал из дома к родственникам. Звонил Зинке, просил прощения, говорил, что осознал и порвал с девицей навсегда. Зинка наслаждалась моментом, злорадствовала и весело обещала:

– Пусть только попробует вернуться домой – убью на фиг!

Я просила ее одуматься:

– Да ладно тебе злиться, праздник на носу. Прости его. Новый год будем отмечать.

– Мы, конечно, будем, а он – нет. Я ему покажу, где раки зимуют! Пусть только попробует вернуться! А ты приходи, я селедку купила, «шубу» сделаю.

И вот тридцать первого декабря, под вечер, подъезжаю к Зинкиному дому и вижу: весь растрепанный и взъерошенный, на крыльцо выбегает Лео с ошалелыми глазами. За ним – Зинка в бигуди, в плюшевом халате и с рыбиной селедки в руках. Зинка хлещет Лео селедкой по спине, он еле успевает уворачиваться от ударов. Она кричит:

– Негодяй, паршивец! Я те покажу Анжелу! И Вику покажу! И кто там еще у тебя?!

– Ай! Зина, прости! Нет у меня никого! Ай! Ты только! Я тебя люблю! Ай!

– Чего ж ты раньше этого не вспомнил, бабник несчастный?!

– Ай! Черт попутал! Прости!

– Щас! Как миленький у меня будешь! Куда пошел?!

Они сбегают по лестнице на свежевыпавший снег, который уже превратился в скользкую кашу. Лео поскальзывается и валится всем телом на землю. Через несколько секунд ревет медведем и корчится от боли. Зинкино лицо мгновенно из разгневанного превращается в растерянное. Она обмякает, садится на корточки возле Лео, шепчет какие-то бессвязные слова.

Лео сломал ногу.

На следующий день Зинка была первой среди посетителей отделения травмы госпиталя. Она кормила с ложки довольного Лео селедкой под шубой, гладила его шевелюру, спрашивала: