Альманах Альманах «Российский колокол» № 4 читать онлайн страница 4

Первые две строчки сложились легко, вот и получилось (случилось!) нечто детское.

Считалка

Мы пошли гулять с Аленой,
Огурец соленый.
Солнце светит, день погожий.
Во дворе стоит прохожий.
Пригляделись: это Вовка,
Мать его – воровка!
Он – непойманный бандит,
Хоть милиция и бдит.
Вид его довольно жуток,
Нам с Аленой не до шуток.
Он уже идет навстречу,
Он кричит нам: «Покалечу!»
Мы скорей назад, в подъезд,
Ведь иначе он нас съест!
Прибежали мы домой,
Фу-ты, ну-ты, боже мой!
Тут и кончилась прогулка,
По-то-му что э-то ут-ка.

А вот другой случай. Как-то я был в гостях у знакомых, которые очень любят домашних животных. Кого только у них нет! Но есть у этой любви и оборотная сторона. Какая – вы поймете из следующего стихотворения…

Сон

Как-то мне приснился сон,
Будто в дом явился слон.
С ним была еще и утка,
Привезла ее маршрутка.
Прилетел и воробей,
Прочирикал: «Не робей,
Все мы – люди, звери, птицы,
Жить порознь нам не годится.
Будем жить здесь, как в хлеву,
И во сне, и наяву».
Так глаголил воробей
От себя и за зверей.
Я подумал: «Что за бредни,
Перепил вчера я бренди».
И… проснулся. Кончен сон.
Слава богу, я спасен.

В книге воспоминаний Ирины Одоевцевой «На берегах Сены» приведено начало неопубликованного стихотворения некогда весьма популярной русской писательницы, известной под псевдонимом Тэффи. Вот оно:

Тридцать три и три кота
И четыре кошки…

Эти две строчки так привязались ко мне, что я не знал, как от них отделаться. Тогда я решил сам написать стихотворение на «кошачью» тему, и вот что у меня получилось.

Три кота

Как-то в полдень три кота,
С ними еще кошка
Собралися у пруда
Отдохнуть немножко.
Впереди большущий кот,
Эдакий котяра,
Жрет, зараза, антрекот,
На других не глядя.
Кошка смотрит ему в рот,
Хлопает глазами,
А он жрет себе и жрет,
Шевелит усами.
Сцену эту видел я,
Сидя у окошка.
Точно было три кота,
А еще и кошка.

Следующее стихотворение случилось в разгар карантина из-за COVID-19, когда казалось, что он никогда не кончится. К счастью, это оказалось не так.

Карантин

В Москве режим самоареста.
Погасли свечи, свет померк.
Не нахожу себе я места,
Окончен жизни фейерверк.
Сижу без срока, без причин
За то, что слишком долго жил,
Что так решил высокий чин,
Короче, ясно – заслужил.
Гулять, дышать без разрешенья,
Весну в Сокольниках встречать,
В церквях вымаливать прощенье
Теперь нельзя – на всем печать.
Когда ж иссякнут злоключенья,
Увижу ль снова город мой?
Туманны властные реченья,
Молчит и вирус, он немой.

Давным-давно я прочитал такие строки Велимира Хлебникова:

Мне мало надо: краюху хлеба
И каплю молока,
Да это небо,
Да эти облака.

Был я тогда молод, настроения имел максималистские и потому решил «изложить свою позицию».

Мне надо много

Мне надо много:
И вдаль дорогу,
И шторм на море,
И штат Небраска,
Хвалу и горе,
Любовь и ласку.

А в заключение вот это:

Прости

Прости мне все: и боль, и радость,
Мои свершенья и грехи,
И наших встреч с горчинкой сладость,
И эти самые стихи.

Пока это все. Если случится у меня в жизни что-то значимое, тогда, может быть, и новые стихи появятся…

Николай Ивлеев

Родился в 1937 году в семье крестьянина-кулака. В начале войны его отец был призван в армию и погиб в эшелоне, не доехав до фронта. С неграмотной матерью ему пришлось прожить трудную жизнь. Его постоянно мучил вопрос: почему Советский Союз, имевший вооружений больше, чем все остальные страны мира, в начале войны потерпел такое сокрушительное поражение?

Неудовлетворенный современным ответом на данный вопрос и, полагая, что репрессии и ложь, которым подвергался наш народ, сделали свое неблагодарное дело, превратив его в массу, неспособную реально оценивать поступки Сталина, написал свое видение начала Великой Отечественной войны.