Живому сердцу лишь понятный,
В широко дышащей груди.
Очами ясно вдаль узри
Это величие зимы!
В повеянном с ладони Бога,
Для хаоса здесь всё убого,
Погода только для любви,
Душой её благоволи —
Земного вдоха благодать,
Как смысл разуму дышать
Всей красотою бытия,
Где жизнь твоя, как и моя!
Запомни этот миг блаженства,
Желаний грешных совершенство,
Всей плотью сердца возлюби
Не лета утро, а зимы!
Пусть встретит всех нас впереди
И Божий дар,
И день Крещенья,
И чудо – Рая провиденье!
Вороны раскричались, словно бабы
Вороны раскричались, словно бабы
У панского горящего поместья.
Сковали тучи дали голубые,
Вплетая серый, жмут из поднебесья.
Солнце вдали, почти за горизонтом,
Тускнеет, взгляду навевая сырость.
И я пока живой, так, между прочим,
Во славу Богу и врагам в немилость!
Не дуйте свои щёки – на копейку
Дел ваших грешных по судьбе убогой!
Под песни воронья свались куплетом,
Шальная муза мыслью в рифме строгой.
Зачем налево, мне неинтересно,
Желания иссохли травной рванью,
Не напрягайтесь в глупости словесной,
Не рассыпайте соль по рваной ране.
Пошёл бы, да ногой в притоп, галопом,
Цепляясь об асфальт резиной жжёной.
Ну что так смотришь взглядом исподлобья,
Юродивый, с печалью обручённый?!
И не сверли мне душу, и так тошно,
Забыть бы мне тебя, тоска ты злая!
Налей-ка, чтобы муть пошла по сердцу.
Стакан в моей руке не знает края!
Сказание второе
Как-то раз Пророк сказал мне, шедший из веков далёких,
Возжелавший пообщаться, приходя во снах глубоких:
«Что ты думаешь о смерти, если жил настолько мало,
Когда жизнь твоя мгновеньем неожиданно вдруг стала?»
Я ответил ему внятно: «Нет здесь выбора большого,
Разуверившись в скитаньях, Рая не ищу земного.
Всё, что мне судьба дарует, – в обезличенном страницы,
Навевающие тяжбой лишь мечты да небылицы.
Все желания, как ветер, без следа пропали в небе,
От наивности надежды под ногами только пепел.
Иллюзорные виденья – словно радуга цветная.
Лицезреешь, но не можешь тронуть, ясно ощущая.
Путь проторенной дороги в нашей жизни беспросветен,
Обесцвеченный тонами, он по сущности двухцветен.
Чёрный, белый – это гамма настроений в нашем мире,
От поездок в дальних странах до ключей в чужой квартире.
Страх и бедность, бездоходность стали мне давно друзьями,
Обвязав шальные думы отплетёнными жгутами.
Ничему уже не верю, не надеюсь, не мечтаю
И библейским словом Божьим мысль свою не ублажаю!»
И взмахнул Пророк рукою, мою зримость облачая
Своим взглядом в бесконечность, сердце жаром наполняя…
И картиной пред глазами открываются границы,
Где непознанное завтра осветило даль темницы:
Вижу будущность горящей – пламя огненной геенны
Поглотило безгранично мир духовный, все презренны!
Грешники стоят пред Богом, взоры наземь скорбно пали…
И нет неба голубого, свинцом тучи расписали.
Крики, стон, скулёж, рыданье по просторам льют безбрежно,
Всё вокруг в огне пылает – хаос, вызванный мятежно.
Нет спасенья даже твари, ползающей под ногами,
Василиск – и тот страдает на углях глубокой ямы.
Плач и страх – всё воедино спаяно под жаром пылким,
Оказался мир, что знаем, хрупким, ломаным и зыбким.
Средь огнища пред глазами слышу глас его спокойный,
Пробуждающий надежду из небес строкою вольной:
«Я есмь Альфа и Омега – слово разума живого,
В безграничности великой покаяния мирского!
Веды Истины, сокрытой от греховности живучей,
В каждом теле нарочитой, так желанной мысли жгучей.
Называемое Богом и поющее в сознанье,
Облачаемое верой в бытие и пониманье.
Раскрываю в подсознанье потаённые страницы,
Навевая в мирозданье восходящие зарницы.
Всей разумностью, сошедшей из вселенной бесконечной,
Открывающей незрячим смысл бытия извечный,