Симфония душевных переживаний подталкивала Пушкина, как и его Татьяну, к сильному судьбоносному чувству, ведь и его «душа ждала кого-нибудь…» и, по признанию самого поэта, искала «небесные черты», за которыми он видел для себя «другую жизнь и берег дальний…» так и трагическая любовь Марии к Мазепе в поэме «Полтава» будто оживляла «возлюбленные тени» души Пушкина и озвучивала неосуществимый в жизни диалог с Ф.Г. Лоркой… Жизнь торопила поэта, не делая пауз для отдыха! Цензура не оставляла Пушкина без внимания: издание и чтение новых произведений было запрещено без царского просмотра. Ярким подтверждением этому стала драма «Борис Годунов».

Пожалуй, так – вслед за Пушкиным – мог написать и Лорка, постоянно улавливающий в природе гул векового преследования. Что же касается Александра Сергеевича, то его Муза легко сочетала веселье и влюблённость в жизнь с исповедальным вопрошающим протестом:

Мы читаем горькие пушкинские строки… Отчаяние Пушкина – это безверие поэта, встретившего шестикрылого серафима, но сомневающегося в своих человеческих возможностях. И безусловно по-отечески глубокий ответ митрополита Филарета (Дроздова) в опубликованной переписке с поэтом и есть светлая надежда христианской веры, спасающей в невзгодах и трудностях земного Бытия.

Оттого ли и знакомство с Н.Н. Гончаровой, первой красавицей Москвы, заставило думать об устройстве семейного очага и разбудило новые творческие силы поэта. Полнозвучная тишина болдинской осени разразилась неуправляемой кометой, озарившей небосклон поэтического пути поэта. Чудо его великих произведений навсегда связало болдинскую усадьбу с именем Пушкина.

Так и полёт Ф.Г. Лорки обогнал его страшное время и оставил его на той высоте, куда не долетят пули, не дотянутся ножи жандармерии или очередных фашистских молодчиков. Он сам – растворился в канте хондо – ушёл туда, где «эхо – тень кипариса» и «ветром крик повторился». И нет могилы поэта, нет ему места на земле! В своём романе «Волшебный свет» писатель Фернандо Мариас утверждает: «Поэт Лорка не мог умереть! – живёт подобно свету, помогающему всем влюблённым!» Вот и моё стихотворение написано об этом.

Федерико Гарсиа Лорка, как и полагается величайшему поэту XX века, занял положенное ему место в испанской культуре и вернулся в столицу Испании на площадь Санта-Ана, а его душа – по замыслу скульптора Хулио Лопеса Эрнандеса – жаворонком трепещет в руках поэта и, конечно, поёт на многолюдных улицах Мадрида: