В тот самый миг, когда капитан Гардель уже готов нажать на курок, слева набегает волна, и он пошатывается. Это Амелия Бассак. Она увидела в окне мелькнувший среди бури шиньон мадам де Ло. И бросилась на обезумевшего стрелка.

Дробь взмыла в небо.

– Вы чуть не подстрелили её, точно дикую утку!

Эхо прогремело между стен, как сто один пушечный залп пару лет назад, по случаю рождения последнего французского принца.

Но Лазарь Гардель уже снова на посту. У него осталось два пистолета, по заряду в каждом.

Воспользовавшись заминкой, кухарка с гувернанткой упорхнули в конюшню. Альма с Жозефом вскакивают на третью лошадь. Пират с великаном ждут рядом.

Жозеф примостился за спиной Альмы. Она взяла поводья. Амелия смотрит из окна на двух юных пиратов. А совсем недавно, когда они позировали в трактире, вид у них был такой чинный.

Позже она спросит, как звали мальчишку. Ей ответят: «Жозеф Март», и она сохранит это имя в памяти, как и его взгляд, вечно устремлённый на ту темнокожую девушку, даже в пылу битвы.

– Вперёд! – кричит Люк де Лерн, как будто ведёт их на абордаж.

Великан оглядывается на Гарделя, который целится в них. И, рванув лошадь в сторону, заезжает остальным за спину, закрыв их собой.

– Йа-а-а! – снова кричит он. – Йа-а-а!

Он бьёт двух других лошадей по крупу.

Ему вторит выстрел.

Две лошади умчались галопом, но его – медлит. Животное чувствует, как седок тихо заваливается вперёд. От копыт ускакавших вновь встаёт облако пыли. Голова и грудь великана давят на лошадиную шею. Его ранило в плечо. Собрав последние силы, он вонзает пятки в бока. Лошадь наконец трогается.

– Йа-а-а-а!

Крик выходит хриплый, обречённый. В миг, когда великан уже вот-вот покинет двор, раздаётся последний выстрел. На сей раз огромное тело соскальзывает наземь. А лошадь уносится без него.

Руки Лазаря Бартоломея Гарделя опускаются, сжимая дымящиеся пистолеты. Перед ним дождём оседает пыль. Амелия сбежала по лестнице. Со второго этажа видно, как она пересекает двор, направляясь к конюшне и даже не взглянув на окровавленное тело.

Постепенно стекаются зеваки. Они обступают великана. Слышен гомон небольшой толпы. Но Гардель улавливает из него лишь три слова, сказанные прохожим:

– Он ещё дышит.

Держась за стену, Лазарь Гардель спускается по лестнице. Он внизу.

– Уже всё? – спрашивает чей-то голос.

Леон Папийяр стоит, держа в руках буканьерское ружьё, принадлежавшее, должно быть, ещё его деду.

Гардель вырывает у него ружьё. Трактирщик поднимает руки.

Капитан сгребает жёлтую портьеру в сторону и выходит. Он шагает вперёд через свет. И больше не чувствует в ноге боли.

Вокруг великана уже столпилось немало зевак с соседней улицы. Они оборачиваются на ковыляющего к ним Лазаря Гарделя, жёлтого как медь, на ружьё в его руках. Все расступаются, пропуская его. Великан с отрезанным ухом лежит на земле с открытыми глазами. Из плеча и бедра течёт кровь.

Дуло ружья упирается в его медленно вздымающуюся грудь. Действительно, отмечает Гардель, он ещё дышит.

После сотни ударов кнутом на борту «Нежной Амелии», после долгих часов без еды и воды на верхушке мачты, после того, как сгинул в водах у острова Закхея, великан всё ещё жив. На этот раз Гардель рассчитывает услышать его последний вздох.

«Чёрный кодекс» уже век как позволяет приговаривать к смерти рабов, трижды попытавшихся сбежать. Для великана это как раз третья попытка, если считать мятеж на нижней палубе и исчезновение с вант. Так что пришло время законной расправы. Гардель нажимает ружьём на сердце великана.

– Зачем Люку де Лерну нужен был тот корабль? – спрашивает он, поглаживая курок. – Зачем?