– Олег?– спросил телефон.

– Да,– сказал Ремизов, а хотелось ему сказать: “Какого еще черта?..”

– Это Валдис. Твой приятель носил темные очки?

– Все мы их когда-нибудь носим,– пробормотал Ремизов.

– Ты что, пьян?– спросил Валдис.

– Извини. Сейчас. Я попробую вспомнить. Он не носил, но ездил в них на машине. Я, впрочем, тоже только в машине их надеваю.

– Твои очки меня меньше интересуют. Ты видел протокол осмотра машины?

– Видел.

– Там были очки?

– Не помню. Там много чего было… И потом, сама ситуация, знаешь ли, не способствовала тренировке памяти.

– Хорошо,– сказал Валдис.– Одевайся. Минут через пятнадцать я буду ждать тебя в машине у твоего подъезда.

– Эй!– сказал Ремизов.– Я не… – и осекся. В трубке были гудки.

– Да что же это за наказание?– спросил Ремизов у гравюры, изображавшей заснеженную Юнкерштрассе старого Кёнигсберга. И тут Олег Ремизов задал себе свой самый идиотский вопрос в жизни:

– Как он может ждать меня у подъезда, если не знает, где я живу?

То, что вопрос идиотский, он понял по наступившей вдруг трезвости и щекотанию струйки холодного пота на спине.

– А как он узнал мой номер телефона?– прошептал Ремизов.

До сегодняшнего дня он считал эти сведения засекреченными. И квартира, и телефон были записаны на жену, а у нее была совсем другая фамилия.

Через десять минут почти трезвый Ремизов нервно курил, прогуливаясь у своего подъезда. Еще через три минуты подъехал черный двухдверный БМВ.

Ремизов смотрел на очки, лежавшие на носовом платке у него на коленях, и думал о том, что их было бы куда проще опознать на лице хозяина.

– Похоже,– сказал он.– Но ведь я никогда их не разглядывал. Да и в таком виде их трудно узнать. Где ты их взял?

– Там, у моря. Я потом вернулся и еще раз все осмотрел. Поехали?

– Куда?

– К Диане. Где она живет?

– Мне бы сейчас выпить,– сказал Ремизов.

Валдис вытащил из-под сиденья плоскую фляжку из нержавейки в кожаном чехле, и подал Олегу. Тот открутил пробку, понюхал содержимое и отхлебнул порядочный глоток.

– По Красной – направо,– сказал он.– А потом я покажу.

Диана встретила их сурово.

– От тебя несет, как от пивного ларька,– сказала она Ремизову, с явной неохотой впуская их в квартиру.

– Мы к тебе по делу,– сказал, оправдываясь, Ремизов, и уселся на диван.

Диана, прислонясь к дверному косяку, стояла на одной ноге со скрещенными на груди руками, и была похожа на зеленую птицу. Она была плотно задрапирована в зеленый махровый халат, и Валдис впервые заметил, какие зеленые у нее глаза. С густыми черными волосами это было красиво.

– Ты бы нам дала рюмки, что ли?– попросил Ремизов. Не зная, куда девать фляжку, он перекладывал ее из руки в руку.

Она подошла к шкафу, вынула две маленькие рюмки и поставила их на стол. Потом кивнула на фляжку, из которой Олег уже начал разливать.

– Это и есть ваше дело?

– Нет,– сказал Валдис.– Олег сказал мне, что Ваш муж ездил на машине в темных очках. Это так?

– Какое это теперь имеет значение?

– Имеет.

– Да, ездил.

– Вспомните, где-нибудь в протоколах, или еще в каких бумагах, тех, что Вам предъявляла милиция, эти очки мелькали?

– Какие там очки… Не помню.

– Я думаю, Вам нужно выпить,– сказал Валдис.

Она удивленно посмотрела на него. Потом, помедлив, направилась к шкафу.

– Не надо больше рюмок,– сказал Валдис.– Возьмите эту. Я не буду пить.

Она взяла рюмку, и села напротив через стол в неглубокое кресло, обитое красной тканью.

– Что это?– спросила Диана, глядя в рюмку.

– Коньяк,– подал голос Ремизов, наливая себе вторую.

– Плохо, что Вы не помните, были ли в машине очки?– сказал Валдис.

Диана пожала плечами и выпила, морщась. Валдис положил на стол носовой платок и развернул его. Она посмотрела на очки, потом вопрошающе на Валдиса, снова на очки, и вдруг ресницы ее дрогнули, а матовая кожа лица стала еще бледнее.