Так вот год прошел. Другой…
Проснулась как-то Аля, и чувствует, что ей не страшно. Ну, нисколечко. Заглянула она во все углы. Никого.
– И чего я боялась?
Еле дождалась она вечера, чтобы проверить, ушел ли страх.
Пошла она вечером во двор через темные сени. Никого. Вроде и не страшно. Вернулась обратно. Страшновато. Уцепилась она за ручку и лихорадочно стала повторять: «Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!» Но дверь все же открыла рывком и по привычке пулей влетела в дом.
Позднее, когда Але было страшно, она останавливалась, повторяя себе: «Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!» И уж очень было страшно, стремилась подойти к «страху» и потрогать рукой.
Уже и выросла девочка, и стала взрослой, но страхи иногда приходили к ней.
Жила как-то она в деревушке одна в заброшенной избушке. Сидит, читает… Вдруг слышит, кто-то по чердаку бродит. Вот тяжело спускается по лестнице, дергается в дверь…
Волосы встали дыбом. Ну, что? Бояться всю ночь? Нет!
Аля тихонько подошла к двери, скинула крючок и с силой толкнула дверь. Та распахнулась, и от нее с визгом отскочила собака.
– Вот дуреха, собаки испугалась.
Так и ушли страхи. Хотя нет-нет, да и напоминали о себе.
Прошли годы, вот уже она Алина Николаевна и у нее свои дети.
Как-то легли они спать. Вдруг видит, словно дверь входную кто открыл, полоса света протянулась до спальни. Аля бросилась к выходу на свет. А там в проеме двери – огромный мужчина.
– Извините, мы со свадьбы. Разрешите переночевать.
И тут из-за спины амбала выскакивает племянник.
– Ха! Это я! Тетя Аля, позвольте другу у вас переночевать.
– Да у меня негде.
– Я на полу, на коврике, – едва выговорил великан.
– Тетя Аля, вы не бойтесь, он спокойный.
А амбал тут же рухнул у порога и с храпом уснул.
Алька не боялась, но уснуть до утра не могла, так храпел на весь дом пришелец.
А дверь квартиры не закрыли, придя домой с улицы, ее ребятня.
Утром «страх» с извинениями и в смущении ушел.
Так страхи навсегда покинули Алю. А ведь верно сказано: «У страха глаза велики».
Страхи2
Давным-давно в стародавние времена в одном маленьком городке жила маленькая-маленькая девочка. Страшненькая такая да худенькая-прехуденькая! Одни глаза да уши. Не глаза, а глазищи. Налысо стриженая, одна короткая челочка надо лбом. Белобрысая, пугливая. И вечно она чего-то боялась: одиночества, темноты.
Сидят, бывало, они вечером у печурки, смотрят на огонь, а старшая сестра ее пугает:
– Смотри, смотри! Слизун ползет. Сейчас тебя как за бок цапнет!
А та и вовсе трясется, озирается в темноту и жмется ближе к печурке.
– Да ладно тебе пугать, она и так боится, – заступалась другая сестра.
А душа у девчонки уходила в пятки. И только сердечко громко стучало: «Тук-тук-тук!» Да звенело в ушах. Девчонка уже была готова упасть в обморок от страха.
Время шло. Девчушка подрастала, но страхи так же жили в ее душе. Идет она вечером по темному коридору, и кажется ей, что ее кто-то сейчас схватит. Она вздрагивает, ускоряет шаг и уже пулей влетает в дом.
Вот уже совсем взрослой стала девочка. Вместо челочки уже косички. Да и школу она заканчивала. Вроде как – чего ей бояться?
Но как-то шла она вечером домой. Уже темненько было. Вдруг слышит, кто-то идет за ней. Кто? Не разглядела. Кто-то «серенький». Девочка прибавила шаг, и «оно» прибавило шаг. Она остановилась, и «оно» остановилось. Она как закричит, и бежать. Но и «оно» бегом за ней. Девочка вбежала во двор, захлопнула калитку и орет что есть мочи. Выскочил отец:
– Что случилось?
– Там кто-то «серенький», – едва вымолвила она.
Отец открыл калитку, а там его знакомый, который шел как раз к отцу.