– Ничего себе, так вот почему ты сказала, что тролль в неадекватном состоянии был, – потрясённо выдыхает Надежда. – Мне жаль, что так случилось с твоей мамой, – сочувственно добавляет она, и я с благодарностью киваю. – У нас люди не живут даже, как у вас орки и тролли. В среднем восемьдесят лет, правда есть некоторые исключения, которые доживают до ста лет или чуть больше. Ещё вопрос, насчёт магии: можешь показать что-нибудь? – любопытствует моя собеседница.

– К сожалению, не могу. После переноса магия не проявляется, хотя я чувствую её. Наверное, придётся заново учиться управлять ей, – вздыхаю я и щёлкаю пальцами. Огонёк по-прежнему не загорается, но я чувствую тепло в ладони и пальцы начинают светиться тусклым светом.

– Жаль. А я надеялась хоть на старости лет увидеть волшебство, – поддерживает меня вздохом Надежда. – Хотя… свечение в твоих пальчиках мне ведь не мерещится, значит скоро и до волшебства дойдёт. А ещё я видела, как ты появилась из воздуха, – улыбается она и задаёт следующий вопрос: – И да, ещё вопрос: разве эльфы не отличаются внешне от людей? И почему у тебя глазки не жёлтые?

– Отличаются. Внешность изменилась с переносом. Цвет глаз поменялся, и ушки стали обычной человеческой формы, – объясняю я и задаю свой вопрос: – Что значит «на старости лет»? Вы ведь ещё молодая, леди.

– Ну что ты! Я ведь говорила, что мне сорок восемь лет. До старости, можно сказать, рукой подать, – снова вздыхает Надежда.

– Но тогда, простите за вопрос, как вам удаётся так молодо выглядеть? – интересуюсь я.

– Я всю жизнь в спорте: с детства занималась художественной гимнастикой, потом устроилась тренером. Но и свои тренировки не бросаю, хотя выступать уже не могу – возраст, – разводит руками Надежда. – И кстати, давай перейдём на «ты», мы же почти ровесницы?

– Давай, – легко соглашаюсь я.

– Тогда можешь называть меня просто Надя. И давай без всяких «леди», у нас как-то не приняты такие обращения. Ну что же, на данный момент пока всё ясно. Если будут ещё какие-нибудь вопросы, я буду спрашивать, хорошо? А теперь моя очередь объяснить тебе все непонятности, пойдём, – предлагает хозяйка дома.

– Надя, извини за вопрос: а где твоя семья? – осторожно спрашиваю я.

– Родителей нет, я выросла в детдоме, – переводя взгляд в окно и погружаясь в воспоминания, начинает рассказывать Надежда. – Замуж вышла в тридцать лет – всё карьеру спортивную строила. Муж мой – Женя – был у друзей, отмечал новый год. Я с ним тогда не пошла, мучилась дома из-за токсикоза. Мы тогда первый год жили вместе, зато ухаживал он за мной долго. В общем, Женя выпил лишнего и, когда уходил от друзей, оступился на лестнице и полетел вниз кубарем. Чистая случайность, перелом шейного отдела позвоночника и практически мгновенная смерть. Ко мне приехали мигом протрезвевшие друзья, сообщили всё это, я от ужаса сознание потеряла. Очнулась через двое суток в больнице, оказалось, что ребёнка спасти не удалось. В итоге у всех праздник, а у меня – траур. С трудом очухалась тогда, в какой-то момент даже жить не хотелось. Те же друзья помогли с организацией похорон, навещали какое-то время, пытались вытащить меня из депрессии. Я никого видеть не хотела. Потом взяла себя в руки. Устроилась тренером по художественной гимнастике, свои тренировки возобновила. В общем, потихоньку выкарабкалась, хотя в некоторых моментах до сих пор не всё наладила. К примеру, палисадник возле дома раньше был заполнен цветами, а пока мне было не до него, всё высохло, и теперь я только сорняки с него убираю, а засеять снова цветами никак руки не доходят, – заканчивает Надя свой рассказ, грустно усмехнувшись, и смотрит на меня. А я сглатываю очередной ком в горле и утираю бегущие по щекам слёзы. – Алиса, ты что, плачешь? Брось, это дела давно минувших дней, я уже пережила всё это! – машет она рукой и пытается сделать беззаботный вид, вот только я уже видела её настоящие чувства во время рассказа.