Тогда с Жанной мы долго разговаривали и даже смеялись, КАК к кому из нас приходит ЗНАНИЕ чего-то откуда-то свыше и кто из нас что умеет. Она рассказала мне, как умер мой отец. Потом мы раскрыли друг другу ладони и держали их друг напротив друга.

– Давишь ты! – сказала Жанна. – Сильно давишь. Какая у тебя энергетика! Не могу так, убери ручки, убери…

Потом я рассказывала ей о том, как пишу заклинания. Внезапно она воскликнула:

– Потрясающе! Знаешь, что ты сейчас сделала? Ты утащила меня за собой в другое время… Я провалилась! Я видела маленькую бедную комнатку, мы там были с тобой вдвоём, ты была в другом теле, в чём-то сером, какая-то шаль, там горела керосиновая лампа… Так бывает, когда очень сильный по энергетике человек, например, протягивает тебе руку и ты проваливаешься туда, куда он тебя ведёт… Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я улыбнулась. Так было со мной уже много-много раз. Мне многие об этом говорили. Я не знаю, как это у меня получалось.

Потом Жанна назвала цифру.

– Осторожно! Можешь умереть. Или операция. Или ещё что. А если переживёшь, то потом уже… – И назвала ещё одну цифру.

Я вздрогнула, потому что её цифры отличались от того, что сказал мне хиромант-астролог в Индии, всего на один год.

– Я вижу книгу. Она – твоя. По магии. Лежит на книжных полках. Не пройдёт и года, как она выйдет. И ты станешь известной заклинательницей, веришь мне? – спросила она.

Я снова улыбнулась… Тогда мне казалось это совсем нереальным.

Многие люди на этой земле почему-то любят спирт под хорошую закуску. Я люблю скорость под хорошую музыку, но без спирта.

Мне снился сон. В ночь с четверга на пятницу, когда все сны имеют обыкновение сбываться у тех, кто верит в то, что они сбываются, именно приснившись тебе с четверга на пятницу. Хотя, конечно, всё это – условно, потому что сбываются те сны, которые должны сбыться независимо от того, в какой день они тебе вдруг приснились.

Я пришла к своей подруге. Всё как будто в тумане, я плохо могла различать её очертания, как и её квартиру, в которой я в реальности ещё не успела побывать, потому что она совсем недавно переехала. Мы с ней молчали. Молчали, но как-то очень грустно молчали. Потом она вдруг спросила меня, что же всё-таки произошло. Во сне я знаю, что что-то очень плохое произошло, о чём мне совсем не хочется вспоминать. И я руками отмахиваюсь, говорю ей, что не хочу об этом говорить, а слёзы прямо сами на глаза наворачиваются.

Потом я оказываюсь дома у моего друга-одноклассника. Сюжет повторяется. Мы молчим, грустно молчим, потом он осторожно начинает спрашивать меня, как это было, почему. Мне во сне очень больно вспоминать об этом. Я как будто заставляю себя НЕ вспоминать то, о чём они пытаются меня расспросить. Я начинаю плакать. Зачем они все мучают меня своими расспросами, когда мне самой так плохо, что говорить об этом я не в состоянии?

Потом я прихожу к кому-то ещё. Не знаю к кому. Опять всё то же. Но этот кто-то слишком настойчив. Он заставляет меня ВСПОМНИТЬ ВСЁ. И я вспоминаю, я вижу, как это было…

Широкая дорога. Я вижу свою машинку в любимом мною левом ряду. Темно, машин на дороге мало. Я как бы «прокручиваю» эту ситуацию, как будто смотрю кино, смотрю на эту дорогу откуда-то «сверху», вижу каждую машину: ту, которая едет рядом с моей, и те, которые – за мной и передо мной… В левом ряду скорость большая, потому что машин мало, наверное не меньше 150–160. Я вижу, как дорога впереди поворачивает. Там где-то авария или ещё что-то, что не видно сразу, поэтому там все машины, которые едут передо мной, начинают тормозить, а потом объезжать справа. Я смотрю на эту картину, но не могу никак повлиять на свою машинку и на себя в ней. Я плачу, всё вспоминая, а кто-то продолжает меня мучить вопросами: «Как? Почему?»