Рыцарь на секунду остановился в нерешительности, а затем кивнул:

– Да, конечно. Я не откажусь от вашего гостеприимства. Кстати, скажите, есть ли у вас вода? Мне хотелось бы смыть дорожную пыль, если вы не возражаете.

– О, воды у нас целый колодец! – женщина впервые улыбнулась, и Алиен увидел, какая у нее светлая, приветливая улыбка, сразу преобразившая измученное лицо. – Идемте со мной, господин рыцарь.

На секунду, что-то вспомнив, она испуганно остановилась:

– А если они вернутся?

– Они уже не вернутся, – произнес Алиен, —

– Никогда.

Женщина слегка вздрогнула, услыхав его бесстрастный ответ, и не найдя, что сказать, махнула рукой, приглашая следовать за собой в маленький узкий дворик, обнесенный покосившимся частоколом.

– Вот здесь вы можете привязать вашего коня.

– Благодарю. Но он никуда не уйдет без меня. Его не нужно привязывать.

– Надо же! – удивилась женщина, с уважением взглянув на великолепное животное, —

– А с виду такой своенравный. Как его зовут?

– Скай, – ответил рыцарь, потрепав коня по холке и снимая уздечку.

– Простите, – всполошено хлопнула в ладони хозяйка, —

– Я совсем забыла спросить о вашем имени, господин!

– Знаете, не надо обращаться ко мне: «господин». Зовите меня просто: Алиен.

– Если таково будет ваше желание, – поклонилась женщина.

Рыцарь вошел вслед за ней под низкий навес.

– Ну, вот, здесь вы сможете умыться, а я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать.

– Да вы и не мешаете вовсе, – Алиен снял с головы шлем.

Хозяйка взглянула на гостя и едва не вскрикнула, прижав ладони ко рту: длинные, светлые, выгоревшие на солнце волосы, серьезные серые глаза под изогнутыми ресницами, нежный алый рот…

– Господин… Вы… женщина?!

– Об этом необязательно кому-нибудь говорить, – кивнула гостья с улыбкой.

Они сидели за столом при свете маленького тусклого огарка сальной свечи. Хижина, действительно, была очень бедной, и ужин состоял из соевой похлебки и куска зачерствелого хлеба.

– Уж не обессудьте, – в который раз извинялась хозяйка, – мы небогато живем, как видите.

Обращаясь к гостье, она постоянно чувствовала некое смущение, не зная, как себя с ней держать, и все еще изумленная неожиданным превращением грозного рыцаря в высокую светловолосую девушку. Это правда, она не была похожа на женщин из их селенья, да и на знатную даму походила и того меньше: движения немного резкие и порывистые, взгляд прямой и уверенный, как у мужчины, просторная серая льняная одежда едва обрисовывала фигуру, стройную, надо сказать, но гораздо более мускулистую, чем могла бы быть у женщины, и разворот плеч, казалось, чуть шире, чем положено по канонам девичьей красоты.

Алиен заметила, что ее разглядывают, но ничуть не смутилась.

– Скажи, Мариетта, – так звали хозяйку – большая ли у тебя семья, – поинтересовалась она, запивая сухую горбушку кислым квасом из ковша.

– Нет, – ответила та. – Муж уже год, как помер. Остались мы вдвоем с дочкой. Без него совсем худо стало. Что может бедная, одинокая женщина?

– Мне жаль, – кивнула Алиен.

– Даже заступиться некому, – продолжала Мариетта. – Если бы не вы, господин… госпожа, – она опять осеклась, смутилась. – Простите мою неловкость, но было так неожиданно увидеть вас… ваше лицо, когда вы сняли шлем, – она покраснела, запнулась и замолчала совсем.

– Ничего. Все в порядке, – гостья коснулась ее руки. – Благодарю за ужин. Бедные люди бывают, на самом деле, гораздо более щедры, чем богачи. Ведь вы поделились со мной последним.

Мариетта, казалось, была тронута такими словами. Она проводила девушку к старой лежанке, освещая путь догоравшей свечой. Осмелев немного, даже решилась задать ей вопрос, который с самого начала так и вертелся на языке: