– Отец-то пьёт?

– А кто в деревне не пьёт нынче. Когда я ходила беременной, заказывал: роди внучку, пить брошу. А что, говорю, внука хуже?

– Не бросил?

– Некоторое время не пил. А потом с работой нелады: ферма закрылась, слесари не нужны стали. Я вот тоже…

– Что же он сейчас употребляет?

– Сивуху, что ещё. Я возьму с собой оставшееся вино, ладно? Ты всё равно не пьёшь.

– Бери, конечно. И всё остальное.

– Искупаться разве? – Она легко поднялась, скинула кофточку, которую раньше не снимала из-за комаров, и пошла к воде.

– Бр-р, – сказал он, – холодная, небось. Смотри далеко не заплывай, а то я плавать не умею, спасти не смогу.

– Не, я рядышком.

Он сел, обхватил руками волосатые ноги, задумчиво смотрел на стройную фигурку. «Приодеть тебя если, хороша… хороша…»

Марина плюхнулась в воду и поплыла по-собачьи, у мужчины слегка сжалось сердце, и он приготовился прыгнуть за ней, и даже поднялся на ноги, когда она, неуклюже разворачиваясь, захлопала по воде ладонями.

– Ну ты пловчиха, чёрт возьми! – сказал, радуясь за то, что она сама добралась до берега.

– О-о, зам-мечательная водичка, – на цыпочках прошла она к кустам, где развесила свою одежонку, стала одеваться.

– Подожди, – сказал он, не сводя с неё глаз, – поди сюда…

Позже, лёжа навзничь, он глядел на облака, она же, опершись на локоток, поглядывала на его профиль.

– А ты не старый совсем.

– Спасибо. Сейчас поедем. Или и мне тоже окунуться, как считаешь?

– Так плавать же не умеешь.

– Ну да.

Он резко вскочил, подпрыгнул на месте и с разбегу бросился в воду. Доплыв до середины озера, он помахал рукой и скрылся под воду. Вынырнул почти у самого берега. Марина стояла по щиколотку в воде, смотрела на него застывшим взглядом.

– У-у, водица – дай боже, – и улыбнувшись, замотал головой, зафыркал.

Ехали обратно по тому же пыльному просёлку, и он закрыл окна от пыли и включил обдув.

– Я подремлю маленько, – сказала она, – разбудишь меня у города.

Он кивнул. Время от времени он, уже выбравшись на шоссе и открыв окно, поглядывал на её утомлённое личико и чему-то улыбался.

Напротив рынка она попросила остановить.

– Погуляю ещё, время много. Ты на работу?

– Да.

– У тебя денег нет?

– К сожалению. На мели. Подвеска, вишь, стучит, дворники не работают. Всё никак не соберу… – Он достал из-за сиденья фонарь такси и поставил его через окно на крыше. – Я не особенно удачливый таксёр, получается.

Она улыбнулась и вышла, неся в одной руке тощий чемодан, в другой свёрток с колготками. «В чемодан убрала бы, что ли,» – подумал он, трогая с места рывком.

Пройдя через рынок, она вышла на площадь и, перейдя её, направилась к стоянке, на которой с дальнего краю, стояла грузовая фура. В кабине спал парень. На стук Марины он поднял всклокоченную голову, улыбнулся заспанно, распахнул дверь.

– Пришла-таки. А мне уж ехать надо, а всё жду… закимарил даже.

Как только Марина взобралась в кабину, он завёл мотор, и они поехали. Рейс был дальний, парень то и дело улыбался, поглядывая на подругу.

– Чё хмурая такая?

– Не выспалась. Корову надо было подоить, то да сё.

– Отец-то что?

– Ничего. Сказала, что к тётке. Напишу ей, чтоб не проболталась в случай чего.

– Не боись, всё будет ол'райт. Не пожалеешь. – Он протянул ей пачку «Марльборо». – Кури.

– Не опасно хоть будет?

– Ты про рэкет, что ли?

– Ну, я не знаю что.

– Всё о”кэй, малютка. Нихто нам трахаться не помешает. А пофартит, с деньгами будем.

Через пару недель Марина стояла на том же месте, где подобрал её таксист Володя, руки не поднимала, всё высматривала красный «жигулёнок». На ней был модный костюмчик и новые сиреневые туфли, на зубы ей, видимо, денег не хватило, поэтому она не улыбалась.