– Позво-ольте! – рявкнул он и сам спохватился – это опять чересчур резко.

– Нет-нет, я вас не разыгрываю. Но дело даже не в этом…

– Ну и в чём… в чём? Говорите поскорей, и покончим… – оставленная на столе рюмка обожгла ему память и вызвала приступ раздражения.

– Мне в самом деле почудилось, что мы знакомы… и голос… вот…

Вадим Палыч опять посмотрел на трубку с укоризной – может, её попросту положить на аппарат и вся недолга?

– Послушайте, что вы хотите? Только вкратце. В самом деле, это слишком утомительно!.. на сон грядущий.

«Тьфу!»

Голос стал излагать какую-то… чушь – не чушь, но близко к этому, и Вадим Палыч шмякнул-таки трубку на её законное место. Идя на кухню, он глянул на себя в коридорное зеркало, и не понял: какое у него лицо. Досадливо-брезгливое – да, растерянное – нет… но какой-то оттенок обескураженности присутствовал. Так и не сообразив, он поправил свалявшиеся под кепкой волосы, которые обычно расчёсывал, заходя в квартиру (сегодня вот позабыл), и – взял рюмку…

От звонка он чуть не подпрыгнул, едва не расплескав лечебное пойло, потом два раза вдохнул и выдохнул через нос и выпил. И только после этого, прищемив-прижегши сорокоградусной неудовольствие в самом зародыше, пошёл в комнату.

– А теперь чего? – уже не сдерживаясь, ехидно поинтересовался он, и включив динамик. – Чего молчите? Излагайте! И прошу: по делу, только по делу! Дело говорите!

Динамик молчал. Вадим Палыч в сердцах переключился на трубку:

– Ну! Так слышнее?

Голос Гертруды заставил Вадим Палыча вновь пережить состояние близкое к смещению сознания. Он некоторое время слушал выговор своей гражданской жены и затем стал торопливо и сбивчиво объяснять, что произошло недоразумение – словом, пересказывать то, что мы уже знаем, – но довольно сбивчиво и неубедительно, отчего, возможно, связь вскоре прервалась.

Вадим Палыч погладил себя по голове, соображая, надо ему перезванивать или обождать до утра и решил, не без сомнений, что всё же лучше – не сейчас…

«Ох уж эти бао-бабы…»

Утром он, однако, чувствовал себя достаточно хорошо, успел и душ принять, и кофе выпить, и вспоминал вчерашний день – именно как вчерашний: ну его, чего только не приключится. Да и ничего особенного, собственно – небольшая заморочка, не более того.

Звонок в дверь, он открывает – на пороге свежезнакомая мадмуазель… Да, он сразу её вспомнил и подумал, что, видимо, вчера в вагоне что-нибудь обронил и вот теперь эта девочка, неизвестно как, правда, разыскавшая его (хотя сейчас для молодых-интернетных нет ничего невозможного), хочет ему вернуть… Жестом он пригласил её войти.

– Итак, мадмуазель?

– А вы разве не предложите мне раздеться?

– У-уп, уп… пардон. Конечно, конечно.

И уже в комнате, с насмешливой улыбочкой: дескать, те пустяки, которые для меня пустяки, для вас могут иметь значение… пока вы молоды.

– Кофе я уже пил, но… если вам… Угодно меня поэксплуатировать?

Короче, прозрачный намёк.

– Вы меня не помните?

– Отчего ж. Вчера мы вместе ехали в тамбуре и… тётку какую-то…

– А ещё?

– Как?.. Неужели это вы звонили вечером… насчёт племянника?..

– Он ещё, на самом деле, ваш братец.

И для Вадим Палыча девушка в электричке и звонившая по объявлению слились в одно лицо. Справедливости ради, заметим, что сегодняшнее соединение плоскостей общения произошло почти безболезненно. Вадим Палыч произнёс лишь «хм». На что девушка поспешила отреагировать:

– Нет-нет, вы загляните ещё раньше… на несколько годочков.

Это уже попахивало мистикой (или шантаж?), но Вадим Палыч отчасти привык к подобным делам, постоянно общаясь с молодёжью, отчасти же он был слегка заинтригован… а любопытство порой способно подавить другие эмоции лучше всякого окрика-угрозы – такие, как раздражение, например, или негодование…