***

Телефонный звонок. Половина первого.

– Славик говорит.

– А-а. Я думал, Семён.

– Так я по его просьбе. Слушай, он хочет, чтоб ты поиграл на него.

– Когда?

– Да щас. Мы уже машину за тобой выслали. Минут через двадцать будет.

– Ну ладно. Только, понимаешь, я уже сплю на ходу.

– Вась, ты продержись до нас, мы тебя взбодрим.

– Лады.

В час прибыла машина, около двух приехали на место. По дороге водитель, молодой щербатый парень, сообщил:

– Слыхал, Паныча повесили.

– Как? Я с ним сегодня общался.

«Или вчера?.. Или когда?..»

– Теперь не пообщаешься, – щербатый был весел и здорово нетрезв, но машину вёл виртуозно. – Вбили штырь у двери квартиры и на этом штыре вздёрнули.

– За что?

– Значит, было за что. Из соседней области приехали за должком, а он заартачился. Ну они в пару минут всё и обстряпали. Жена с дочерью выходят – что-то папочка запропастился – а он, бедолага, уже спущёнкой торгует, тапочки с ног свалились.

– А что Семён?

– Ну об этом ты у него спроси… – щербатый водила хмыкнув, прибавил: – Семён, как всегда, молодец. Не успели гастролеры за кольцо выехать, а их уже поджидают. Дело, правда, сделано, поэтому Семён сказал: платите, тогда разойдёмся. Тем ничего не оставалось. Двести семьдесят тысчонок зеленью скинули и урыли. Семён, как всегда, щедр – ребята не в обиде. Сто двадцать отстегнул. Плохо ли? Супружниц надо на курорт свозить? Надо. Он это понимает не хуже профсоюза. За это его и любим.

В квартире игра шла за двумя столами. Василий постоял за одним, понаблюдал за игроками, перешёл к другому. Потом вышел на кухню. Семён сидел на подоконнике. Лицо – то ли свет такой – с сероватым отливом, больше обычного кажется продолговатым и беспощадно-жёстким. Взгляд его, скользнув по лицу вошедшего, надолго упирается в башмаки Василия, так что тот успел подумать о своих грязных носках. Тут же, правда, смягчается.

– Выпьешь? Чего будешь?

– А что у тебя есть?

– Коньяк.

– Ну а чего тогда спрашиваешь.

– Может, за водочкой послать?

– Не надо. – Василий выпил полстакана, сказал: – Сейчас покурю и пойду.

– Укольчик не хочешь?

– Нет.

– Тогда на-ко возьми таблеточки. Индийские. До утра сна ни в одном глазу.

Семён вышел из кухни, зашёл Вячеслав.

– Привет, братиша, – и понизив голос: – О Паныче уже слыхал? – И выглянув из кухни в коридор, приблизился почти к самому уху Василия. – Напрасно он те два магазинчика укрыть хотел. Жадность фраера, так сказать…

– Ты думаешь…

– Я ни о чём не думаю. Потому что никто ничего не знает. Официально. Ты как, в форме?

Вернулся Конов, протянул пачку долларов.

– Девять штук здесь, хватит?

– Посмотрим по игре. Четыре раза снимаю, и хватит, так?

– Тебе виднее.

– Больше если – заподозрят.

– Ты профессионал, тебе и решать. Но я хочу надрать эту публику. Слишком много о себе мнят.

Их взгляды встречаются и Василий ощущает, как из крошечных зрачков Семёна выстреливает в его зрачки что-то колющее.

С такими тузами Василию играть уже доводилось, двое присутствующих были ему известны. Понял: здесь идёт не просто игра, идёт очередная прикидка, кто есть кто и кому владеть большим авторитетом.

Он, пожалуй, сыграет с незнакомыми, и направился к другому столу. На ходу снял свитер, чтобы рукава не мешали и тем более не вызывали подозрений, и остался в тенниске.

Пока сдавали другие, сбросил три тысячи. Игроки были азартны, но не опытны. Стал работать под них. Выкладывал карту на стол перед каждым. Видели б они, как сдаёт он в другое время и при других обстоятельствах. Когда сходятся профи, то по расстоянию полёта карты на стол можно судить о квалификации. А тут особо и прикидываться не нужно. Тасовать позволяют сколько хочешь, за это время можно три колоды