– Бросай курить, дорогой, – сказала она ему тоном, которым, наверное, говорила со своим парикмахером.

– Коннор, твоя очередь, – объявил Роули, выпустив клуб сигарного дыма. – Есть какие-нибудь хорошие шуточки?

Последние десять минут Коннор отчаянно ломал голову, пытаясь вспомнить что-нибудь и пошлое и смешное, чему не было бы сто лет от роду. В памяти у него всплыли лишь два гэга, о которых уже шла речь.

– А как насчет моего розыгрыша?

– Какого именно? – спросил человек напротив.

– Я могу гипнотизировать.

– Неужто? – подала голос девушка, сидящая в дальнем конце стола, слева от Роули. У нее были длинные светлые волосы и пухлое, симпатичное, хотя и агрессивное лицо. – А я думаю, что гипноз – это откровенное жульничество. По телевизору показывали, как тот парень дурит публику. – Она прикурила сигарету, щелкнув золотой зажигалкой. – Во всяком случае, не понимаю, как вы сможете убедить, что кого-то загипнотизировали, – они просто будут притворяться.

– Я могу и загипнотизировать, и доказать это, – сказал Коннор.

– Ничего не получится. Люди уже пытались это сделать. Вот я невнушаема… или как это называется?

– А вам и не надо быть внушаемой. Я могу загипнотизировать любого. Вы Камилла, да?

– Коринтия.

– Ну что ж, Коринтия. Хотите, я докажу вам? – Он обратил внимание, что наступило всеобщее молчание.

– Ну, валяйте – но я заранее извиняюсь… со мной ваш номер не сработает, – с ноткой враждебности заявила она.

– Отлично. – Коннор встал, обошел вокруг стола, нетвердо держась на ногах, и кивнул хозяину. – Чарли, ты не против, если я на минутку займу твое место?

Роули освободил стул, и Коннор уселся. Девушку такое близкое соседство не смутило; Коннор заметил, что кожа у нее под слоем грима желтовато-болезненная.

– Не угодно ли сначала положить сигарету?

Пожав плечами, она подчинилась и вызывающе посмотрела на него. Коннор взял сигарету, держа ее за кончик со следами губной помады. Теперь все взгляды были сосредоточены на нем. Он театрально повернулся к публике, описав рукой с дымящейся сигаретой дугу в воздухе. Подтянув обшлаг левого рукава пиджака, он закатал рукав рубашки, обнажив часы и пару дюймов кожи над ними.

Легко дунув на тлеющий кончик сигареты, он заставил его ярко разгореться, и, пока тот рдел кроваво-красным свечением, Коннор медленно опустил его на кожу руки над часами. Разнесся запах горящих волос и легкий хрустящий звук, когда он оторвал сигарету от запястья. Одна из женщин потрясенно вскрикнула.

Коннор продолжал методично вращать тлеющую сигарету, а потом поднял всем напоказ почерневший растертый кончик, и у всех на лицах появилось выражение ужаса.

– У вас что, кожа из асбеста? – не без надменности спросил торговец предметами искусства.

Коннор покачал головой:

– Все дело в силе убеждения.

– Это невозможно, – возмутилась Коринтия. – Ясное дело, это какой-то хитрый трюк.

– Вы, должно быть, подменили сигарету, – сказала Лулу.

– Я могу проделать то же самое с любым из вас, – улыбнулся Коннор. – Никто из вас не будет испытывать боли. Кто-нибудь хочет попробовать?

Коринтия, помявшись, посмотрела на него и протянула руку.

– Только обожгите меня, и я на вас в суд подам, – бросила она с вызовом под аккомпанемент смешков.

– На этот счет у меня есть страховой полис, – добродушно парировал он и, избегая взгляда в упор, уставился ей в переносицу. – Я сосчитаю до десяти, и вы уснете крепким сном. Когда я захочу вас разбудить, то снова сосчитаю до десяти и прикажу вам проснуться – договорились?

– Ладно. – Она со скучающим видом пожала плечами.

Он понизил голос и пристально уставился в зрачки ее глаз, столь ярких, что Коннор подумал, не носит ли она цветные линзы.