Восемнадцать комнат и колоссальный торжественный зал с паркетом, каминами и окнами от пола до потолка. Там ещё люстра хрустальная появилась две недели назад.

Четыре горничные со своими семьями жили неподалёку, и почти круглые сутки кто-то присутствовал в доме. Охранники, повара, завхозы, их дети.

Но в доме всегда тишина. И на фуршетах музыка очень спокойная. У нас свои музыканты. "Великолепный" октет, как лажу играли полгода назад, так и играют фигню до сих пор. Слух режет, поэтому я не очень люблю, когда они выступают, и прошу, чтобы музыку включали. Так лучше.

А то всем местным дарованиям медведь на ухо наступил.

****

Мими настаивала на красном платье, но я выбрала себе по душе.

Синий шёлк, а сверху лёгкий, прозрачный голубой шифон. Складками ткань на груди и держалась на тонких лямках. Подчёркнутая талия, юбки чуть ниже колен. Я словно облако в нём, невесомая и парящая.

Худоба, но при этом красивые формы тела.

Я убрала белокурые волосы в высокую причёску. Открылась тонкая длинная шея. На неё я повесила бусы, которые подарил мне папа. Натуральный жемчуг: одна тонкая ниточка опоясывала шею, вторая свисала у острой ключицы, и третья падала прямо на вздёрнутую грудь.

Спустилась по узкой лестнице к чёрному входу. На кухне готовили, и приглушённо смеялись наши поварихи. Пахло восхитительно: жареным мясом, овощами и сладостями.

Я прошла в столовую, она располагалась рядом с торжественным залом, и вела в зал двустворчатая дверь, она пока была закрыта.

Длинный стол от входа уносился к приоткрытому окну. Залетал весенний ветерок и шевелил скатерть, которая светилась белизной. Полупрозрачный тюль летал на потоках, и я была такая же лёгкая, как и он.

Подвижная, гибкая, без пуант, я встала на носочки. На цыпочках подошла к столу. Стоя на одной ноге, другую вытянула назад, прогнулась и с лёгкостью вскочила на стол.

Я делала шене – поворотные движения на каждой ноге. Быстро передвигалась по столу. Не задев ни одной рюмки, ни одной вилочки, крутила фуэте. И в конце стола я сделала поклон, а потом выгнулась назад, прихватив свою ногу руками.

Тело ликовала от напряжения, я немного запыхалась и, опуская ногу, наткнулась на Толю.

Он стоял совсем близко к столу.

— Анатоль, — выдохнула я. — Ты напугал меня.

— Меня сложно не заметить, — усмехнулся здоровый парень, подошёл ближе к столу. — Очень понравилось. Я думал, свернёшь посуду. Машка бы всё побила.

Он протянул ко мне большие руки и, как игрушку – маленькую куколку, подцепил меня под мышки, оторвал от стола.

И держал на вытянутых руках, показывая какой он сильный.

— Поставь уже, — попросила я, от неудобства поморщилась.

Аккуратно поставил на пол по первому требованию.

— Ты такая красивая, — прошептал он, наклонился за поцелуем. — Краше тебя я не встречал.

Я прикрыла глаза, потянулась к нему. Сделаю это только потому, что обожаю целоваться.

Он мне не нравился, Толя совершенно неинтересный, в нём нет ничего, чтобы меня цепляло. Он даже неприятно пах. Такое чувство, что ночевал на нашей кухне – смесью какой-то еды и специй.

А мне нравился запах мёда, леса: осенью, весной и летом, и чтобы морозец…

— Лагода! — позвали меня, я распахнула глаза, резко повернула голову.

Толя отвернулся к окну.

— Твои золотые туфельки, ты искала, — горничная оставила обувь у входа в столовую.

Я не поблагодарила. Это её я укусила и поцарапала. В её присутствии я делаю дыхательную гимнастику.

У меня вспышки агрессии.

Забрав обувь, я ушла подальше от появившегося шума.

Слышала, как подъезжают машины, приходят гости. Басил папа, от его голоса улыбка на губах.

Зажигался свет в большом доме. Окна закрывали, потому что становилось холодно. В торжественном зале разжигали огонь в каминах.