– Зачем ты эту хренопасию плетешь?

– Ладно, тогда: серп. Хотя нет, я больше не хочу на деревню к бабушке.

– Значит молот, да?

– Естественно.

– Вот. Если тебе это имя ближе, то и зови меня тогда: Шарико-Подшипник.

– Это слишком сложно, я не запомню. Может просто как-нибудь.

– Как?

– Ну, токарь, или слесарь.

– Пусть будет токарь.

– Пусть. И значится: Вилли Токарь.

– Не надо светиться, токарь-мокарь, могут подумать, что ты немец. Просто:

– Вилли Токарев.

– Хорошо, это я запомню. Как грится:

– Эх, хвост-чешуя! Не поймал я ничего.

– А при чем здесь это?

– Я имею в виду, если спросят, отвечу: я иво не знаю.

– Вот это правильно. Мистификация – главное оружие пролетариата.

И значит, повтори, как ты меня узнаешь?

– Эх, хвост-чешуя… щас-с. Токарев Вильям.

– Не надо никаких Вильямов, могут подумать – Шекспир, а их много – я:

– Один.

– Вот ты и прокололся, мил человек, – подумал Васька. – Значит это Нин.

Но когда он приготовился и пришел на бой, то нигде не увидел ни Нина, ни писаря.

– Одно слово – Фрай – Человек Невидимый, – подумал Василий, и как раз пригнулся, чтобы пролезть под канаты. Он даже не обратил на это внимания, мол: – По барабану, канаты – так канаты – то же татами только без мягкости.

И точно: обули в перчатки.

– Боишься? – спросил секундант. Васька хотел ответить:

– Сам ты боишься, – ну, как обычно, когда нет времени на долгие размышления. Тем более, он заподозрил, что секундант – это Нин, хотя и узнать было бы невозможно. Он и не стал пытаться.

– Смотрю, – говорит, – против меня баба, в том смысле, что точно не инопланетянка: уж больно здорова. Но первый раунд продержался: бегал от нее, как заяц от медведя. Секундант сказал в перерыве:

– Гости.

– Что-с?

– Батька Махно с подругами прибыл, ради него несколько боев проводятся по системе: Бокс – бритый бобрик.

– А…

– Настояла его любимая жена Ника Ович. Она бывшая парикмахерша.

– Боксерша?

– Не думаю, просто по ассоциации со своими бывшими парикмахерскими прическами.

– Надо было сразу сказать.

– Я на подмене, и, следовательно, никому ничего не обязана.

– Ана? Вот из е нэйм?

– А тебе бы как хотелось?

– А нельзя просто: назвать имя и всё?

– Зачем? Будешь звать на помощь?

– Вполне возможно, хотя думаю, теперь, зная ее слабости, уложу прямо сразу, во втором раунде.

– Сонька Золотая Ручка.

Василий Иванович уже отошел, уже стукнулся перчатками с Никой, когда только понял, что Сонька Золотая Ручка из той же банды, или может быть, правильнее, армии Батьки Махно.

Обложили. Да разве тут выиграешь. И точно, получил удар справа в челюсть. Попытался зацепиться за воздух – не получилось. Упал головой в свой угол, под склонившееся лицо Соньки.

– Небось, небось, я тебя откачаю, мы должны выиграть у этой-этого Двуликого Януса.

Я поднялся и провел ППП – Переднюю Подсечку в Падении. Ника вылетела за канаты. Точнее, под них. И прямо в лицо главному судье соревнования Амер-Нази.

Начался диспут. Предлагаю тему! – заорал один парень. А одна девушка его поддержала:

– Я первая ее предложила:

– Когда весна придет? – Не знаю!

Но тут поднялись гости столицы Колчак и Деникин с супругами, и хором ответили:

– Без нас. – И хотели даже удалиться. Тогда Амер-Нази, который сам толком не знал разницы между английским боксом и самообороной без оружия из Японы матери, крикнул:

– Пусть судит специалист!

– А ты? – спросила Коллонтай, которая уже была тут как тут около Председателя.

– Я теоретик, и в Этом деле ни бум-бум.

– Тогда какого – слово на букву х в его ослабленном значении – приперся? – и многие из клоаки начали молотить этого Первого зама по тылу, чем попало. Как-то:

– Не только руками, но и ногами, а некоторые так даже били вырванными прямо из пола креслами.