Привратник вошёл в шатёр и поклонился.

– Позови Агареса. Он мне нужен.

Перс появился через полчаса. Всё это время Аттал ругался на медлительность Агареса и упрямство Харольда, который не соглашался с задумкой конунга.

Аттал подозвал Перса к столу, налил вина и склонился над картой.

– Насколько сложно проникнуть в крепость незамеченными?

– Если будет осада, как сегодня, то без проблем, – уверенно ответил Агарес. – Что нужно сделать?

– Убрать Эпихарида. И по возможности всех легатов. Ты ещё способен возглавить своих ночных мышей?

– Вполне. Если сломать ворота и взять хотя бы территорию возле крепости, то и прятаться не придётся.

– Ты не понял. Со сломанными воротами это и баба сделает. Но второй раз мы их уже не отворим. Я могу только отвлечь силы римлян на оборону. Ты должен провернуть всё так, чтобы они от безнадёги сами открыли ворота крепости.

– Мне нужно подумать. Сколько у меня времени?

– За неделю управишься?

Агарес не любил, когда Аттал испытывал его на прочность, на способность выполнить невыполнимое.

– Если богам будет угодно, то справлюсь и за три дня, – твёрдо ответил Перс. – Позволите идти?

Аттал кивнул. Перс поклонился и пошёл к выходу.

– Нужно было дать ему на закуску Кустодиана, – бросил вслед Харольд.

– Везде не поспеть. У меня есть ещё одна мыслишка, и, кажется, она лучше твоих подрывников и Агареса. Хотя перс всё же понадобится.

Аттал ждал три дня, прежде чем из Арелата пришли обозы с зажигательными снарядами. Разведчики сообщили, что III Галльский легион под управлением легата Филоника направился к гарнизону. Конунг знал, что перс ещё продумывает способы проникнуть в крепость, посему не стал ждать и пошёл на новый приступ.

В гарнизоне трёхдневное затишье использовали продуктивно. Дверь укрепили так хорошо, что даже сами защитники не могли её открыть. Настругали стрел и вооружили луками ещё две сотни человек. Чтобы не тратить продовольствие, часть женщин вывели из крепости в обход перекрытого тракта.

Пайки по очередному приказу пропретора выдавали теперь два раза в день вместо трёх. За воровство с лёгкой руки Эпихарида двух оголодавших легионеров пригвоздили к столбам, а вору, который пытался увести лошадь, отрубили голову.

Едва дисциплина восстановилась, как Кустодиан поссорился с Эпихаридом. Трибун предлагал выйти из крепости и дать бой, однако пропретор считал, что у них недостаточно сил. Легат Тит предложил покинуть крепость и выйти к Массилии. Эпихарид обругал юнца и сравнил с проституткой, которая всю оборону ныла, а во время затишья попросилась под крылышко наместника Урания. Но пропретор понимал резонность такого соблазнительного предложения, ведь даже разведка Калвага не могла нанести легиону значительный урон на тракте.

Как бы ни изворачивался Эпихарид, Аттал всё же нашёл подход к приделу. В очередную ночь алеманны приступили к разрушительной атаке. На одно ложе баллист ставили по несколько амфор, отчего огонь разлетался гроздьями и попадал в людей.

Крепость огласилась нечеловеческими воплями и наполнилась запахом горелого мяса. Легионеры сдирали с себя кожу и умоляли закончить их мучения. Баллисты подогнали ещё ближе, и теперь загорелся урбс. Защитников на стене остались считанные единицы, посему алеманны смогли подобраться к крепости. Они накапливали силы и ждали, когда смогут снова снести ворота.

Когда Аттал убедился, что римляне заняты тушением пожара, то приказал баллистариям обстреливать врата. Они загорелись после первого попадания. Последующие выстрелы лишь усиливали беснующийся жар греческого огня. Такой подход в скором времени принёс плоды: дверь, неподвластная ударам камней, лопнула от напора огня.