Слух о самодеятельной театральной труппе долетел до городского руководства. Ольшанскую позвали в горсовет и предложили возглавить местный театр. Но при этом поставили жесткое условие: в течение нескольких недель подготовить спектакль на свое усмотрение. Нина Антоновна согласилась. Ценой неимоверных усилий она сумела выстроить и сыграть на сцене местного театра пьесу «Русские люди» Константина Симонова. И уже на следующий день после премьеры Ольшанскую утвердили художественным руководителем вновь создаваемой труппы. Пользуясь своим служебным положением, мама Алешки официально зачислила его на должность помощника рабочего сцены. Конечно, нарушался КЗоТ и прочие советские законы, запрещающие использование детского труда. Но кто в то жестокое время смотрел на законы…

Алешка получил хлебную карточку служащего. В его обязанности входило заливать керосин в лампы на случай выключения света по воздушной тревоге. Расставлять те лампы на авансцене и по стенам зрительного зала. За открытие и закрытие занавеса тоже отвечал четырнадцатилетний юнец, ставший в одночасье взрослым работником. Начальником Алешки был единственный рабочий сцены, Иван Степанович. (К сожалению, фамилия его не сохранилась в памяти актера Баталова.) У мужика из-за полученной в юности травмы не сгибалась нога, иначе бы его призвали в армию. К своему юному помощнику Иван Степанович относился почти по-отечески. Делился с мальцом всем, включая и табак. Повторял, что вдругорядь, конечно бы, не разрешил пацану курить. «Но коли ты, Алешка, на такой работе, то перекур для нас с тобой – святое дело».

Помимо непосредственно театральных забот на плечи юноши взвалились еще и обязанности на лошади привозить в театр реквизит, различные материалы, продукты питания. Алешка научился запрягать лошадь в телегу или в сани. Летом выгонял ее пастись в ночное. Зимой всегда колол дрова для семьи и для шести печей театра. Словом, выполнял парень столь замысловатые и многотрудные работы, о которых ему, городскому жителю, в иные времена и слышать бы не пришлось. Война заставила его и взрослеть не по годам, и трудиться отнюдь не по-детски. По правде говоря, Алексей попросту разрывался между домом и семьей. И с одной стороны, эти военные, бугульминские трудности несказанно закалили парня, а с другой… За время пребывания в Бугульме юный работник местного тетра практически забросил учебу. И этот «недобор» фундаментальных, базовых знаний, которые даются исключительно в школе, чрезвычайно требовательный к себе Баталов, по его собственному признанию, всю жизнь потом ощущал. Он часто при воспоминаниях о прожитом и пережитом повторял скептические слова отчима «папы Вити», сказавшего однажды: «У тебя, Алешка, образование, как белье – нижнее».

На самом деле работящий, да что там изобретать какие-то фигуры, – истинный трудоголик Алексей Владимирович всю жизнь упорно и неустанно занимался самообразованием. Это не предположение, а самые что ни на есть точные сведения, которые я, как автор, черпаю из неопровержимых документальных источников. Баталов глубоко и всесторонне проштудировал всю русскую классику и основные, значимые произведения классики зарубежной. Есть писатели (Пушкин, Лермонтов, Толстой, Гоголь, да те же поэты Серебряного века), которых артист знал в совершенстве. Чехова, к чему мы еще непременно вернемся, он читал и постоянно перечитывал на протяжении всей жизни, полагая его «одним из самых великих русских писателей». Но при всем том, повторюсь, всегда сожалел, что в юности не учился в школе как следует.