К первому году Восточного похода относятся сведения о перестройке по повелению Александра святилища Зевса и Муз в Дионе (Дие), городе у подножья Олимпа, вблизи известных древних священных мест поклонения Музам – Пиерии (место рождения Муз) и Пимплейи (где почитались Музы и Орфей). Павсаний называет Дион местом возможным местом гибели Орфея. Растерзавшие его вакханки затем омыли окровавленные руки в протекавшей через город речке Бафир (Paus., IX, 30, 3).

Храм существовал уже на рубеже V–IV столетий до Р. Х., поскольку в городе проходили учреждённые македонским царём Архелаем (413–399 гг. до Р. Х.) празднества во имя Зевса и Муз (Diod. Sic., XVII, 16), где, как отметил Ф. Шахермайр: «…сочетание атлетических и художественных состязаний… должно было объединить… славу Олимпийских игр и афинских Великих Дионисий»[113]. Для греков Дион – самая северная граница эллинского мира, а для македонцев, – напротив, крайний юг их владений. Поэтому игры в Дионе стали первой ступенькой на многолетнем пути постепенного распространения за пределы Эллады греческой агональной культуры, в конечном итоге оторвавшейся от древних священных долин и храмовых участков и переместившейся в новые культурные центры на эллинизированном Востоке. Девятидневные (по числу Муз) состязания проходили осенью, уже после окончания Олимпийских игр, следовательно – допускали участие в них недавних победителей на Олимпиадах. Хотя новые игры сравнивались с Олимпийскими, спорт и мусические искусства здесь присутствовали уже в примерно равных долях. Соединив по своей царской воле спортивные и мусические агоны, Архелай положил начало тому причудливому смешению разных видов состязаний, которое позже станет отличительной чертой эллинистических зрелищ. Царь не требовал напрямую своего личного прославления, хотя созданная по его заказу Еврипидом трагедия «Архелай», посвященная потомку Геракла, мифическому прародителю македонского царского рода, возможно, исполнявшаяся в Дионе[114], косвенно намекала на устроителя игр.

Согласно Диону Хрисостому в 338 г. до Р. Х. Филипп II Македонский и его наследник Александр отметили в Дионе жертвоприношениями Музам и агонами свою победу над свободными греческими полисами при Херонее (Dio Chrys. Orat., II, 73R-74R). Затем Александр сделал святилище местом почитания своих двадцати пяти гетайров, павших в битве при Гранике (Arr. Anab., I, 16, 4; Plut. Alex., 16). Их медные статуи были заказаны Лисиппу и поставлены на мраморной террасе перед храмом. Древняя взаимосвязь мусического культа с культом героев, таким образом, нашла своё продолжение.

Обнаруженные в ходе раскопок 1970-х – 1980-х годов и музеефицированные стараниями профессора Димитриоса Пангермалиса[115] фрагменты храма показывают нам его таким, каким он стал после разрушения Диона войсками Этолийского союза в начале Союзнической войны (220–217 гг. до Р. Х.) и восстановления города македонским царём Филиппом V. Святилище, находившееся в западной части города (за городскими стенами), между двумя театрами (эллинистическим и римским), представляло собой прямоугольник (ок. 100 метров в длину), обнесённый глухой стеной и разделённый центральной дорической колоннадой на две части (участки Муз и Зевса Олимпийского). На одной половине находился огромный мраморный алтарь, пригодный для гекатомб (принесения в жертву до ста быков за одну церемонию). Двадцать пять утраченных бронзовых статуй героев битвы при Гранике когда-то стояли на расположенной возле священного участка террасе, сложенной из мраморных плит, на которых вырезаны чередующиеся рельефные изображения круглых македонских щитов и панцирей гетайров. Защищённая теперь от зимних дождей и снегопадов надстроенной крышей, терраса остаётся единственным свидетелем существования здесь древнего мемориала.