При этом не забывались непромокаемые накидки, портянки, мешочки с чаем, медицинские мешочки с дезинфекционным порошком, кровоостанавливающими средствами, широкими марлевыми бинтами.

Пошивочная мастерская была устроена прямо на квартире супругов Оранских; портновские и швейные машинки в бесплатное пользование выделили хозяева специальных магазинов; иркутские купцы, отпуская товар для кружка, делали уступку до 20 %; а за машинками с 10 ч утра до 6 ч вечера трудились жены крупных предпринимателей, барышни из Девичьего института, воспитанницы из иркутских приютов.

Денежные суммы и характер пожертвований были весьма различны: кто – сухари и сахар, а кто – книги и журналы; кто-то жертвовал 60 коп., а кто-то – 100 р. И организовывали в пользу кружка благотворительные лекции и концерты; и губернатор возвращался из столицы, нагруженный теплыми вещами; и редактор «Иркутских губернских ведомостей» отчитывался о расходовании собранных по подписке средств на приобретение валенок, шапок и полушубков; и создавались различные общественные комитеты в помощь военному ведомству и мобилизационному законодательству.

Но настоящее дыхание войны иркутские жители ощутили, когда в начале февраля в город стали прибывать регулярные войска. К середине февраля их было размещено в городе около 7 тыс. человек – им отдают здания восьми начальных школ, отправив учеников на каникулы. Огромное помещение под постой для военных арендует купец Н. В. Яковлев, обеспечивая их и самоваром и чаем. Солдат начинают размещать и в домах обывателей.

Александр Васильевич уже на нескольких улицах города – Ланинской, Преображенской, Саломатинской (Декабрьских Событий, Тимирязева, Карла Либкнехта) во дворе отдельных домов видел специальные навесы для очагов, на которых в огромных котлах трижды в день кипятили воду для солдатских пищеблоков. Еще затемно во дворах начинало дымить, потом подъезжали кошевки, и на них обычно с шумом и хохотом, но при этом очень бережно, устанавливались парящие котлы и небыстрым ходом отправлялись в солдатские казармы.

Позднее началась повальная реквизиция лошадей для военных нужд. Еще большая паника охватила Иркутск с прибытием первых раненых.

Русская армия, сосредоточенная в Маньчжурии, к лету 1905 г. насчитывала в своих рядах более миллиона солдат и офицеров, а ее боевые действия от Европейской России были удалены на 8 тыс. км. Поэтому создание хороших санитарных условий на всем пути воинских эшелонов, возвращение в строй больных и раненых – стали задачей первостепенной важности. И одну из главных ролей во всем этом сыграл Иркутск.

Однако и февраль, и март 1904 г. отмечены весьма пассивным образом действий и в Маньчжурии, и в Корее – они ограничивались стычками разведывательных отрядов, и больших потерь не было. Поэтому лечебных учреждений Приамурского военного округа было достаточно для лечения.

Кровопролитие в Маньчжурии начнется с июля 1904 г. И вот тогда в Иркутске уже не будет хватать свободных зданий для размещения раненых, медикаментов, медицинских кадров и санитарных поездов в западном направлении. А пока все было нормально.

Не имея времени навестить семью Бессоновых и не желая надолго оставлять одну Софью Фёдоровну, Александр Васильевич все-таки заглянул в госпиталь к Николаю Николаевичу, узнав, что тот тоже вскоре уезжает на фронт. Хотя и здесь, в Иркутске, вскоре, видимо, будет много работы: количество мест в госпитале уже увеличилось в три раза, и в Иркутск прибыли уполномоченные Всероссийского общества Красного Креста во главе с П. М. Кауфманом, начальником санитарно-эвакуационной части в Сибирском военном округе.