– Неужели это месть за тысячи душ, принесенных нашим царем в жертву богам в память о Гефестионе?

– Рок отнял у нашего царя его любимого друга. Вдруг боги теперь хотят отнять у него непобедимую силу?

– Этого наш великий полководец никогда не допустит!

Вскоре над лагерем армии, возвращающейся из страны теснин после разгрома касситов, последнего независимого горного народа, приведенного к покорности, разразилась невиданной силы гроза.

Воины поспешили укрыться в палатки, военачальники – в шатры.

Природа всей своей мощью словно предупреждала великого завоевателя о надвигающейся опасности. Она указывала непобедимому полководцу, что он беспомощен и бессилен перед ней, что в любое время года, как бы играючи, она может перечеркнуть его грандиозные замыслы, сделать того, перед кем трепещут все народы, послушным и терпеливым.

Каждое утро Александр пристально всматривался в светлеющее на востоке небо, проверяя направление и силу ветра, рассчитывая путь армии в расчете на зной, дождь или песчаные смерчи. После понесенных в Гедросийской пустыне огромных потерь полководец чутко реагировал на непостоянство погоды, стараясь сберечь армию для предстоящих завоеваний. Именно в Вавилоне Александр решил сосредоточить все свои силы, чтобы предпринять новые походы. Армия двигалась неспешными переходами. Каждый день из горных долин к ней присоединялись новые отряды. И вот в первый день стоянки войска вдоль дороги, ведущей к Вавилону, на палатки и шатры обрушился даже не ливень, а мощный потоп. Ветер свирепствовал, пытаясь сорвать и унести прочь походные жилища.

Гроза застала Птолемея в шатре Селевка. Обоим в последнее время было неспокойно.

Птолемей сидел напротив друга, откинувшись на спинку походного кресла. Взгляд его скользил по сотрясающейся от порывов ветра стене шатра за спиной Селевка.

Друзья видели, что за последний месяц после смерти Гефестиона царь сильно изменился. Лицо стало от частого употребления вина напряженным и беспокойным. Глаза еще горели, но не прежним ярким и чистым огнем. Волосы, ранее напоминающие золотую львиную гриву, теперь беспорядочно обрамляли потускневшее лицо. Улыбка гордого торжества сменилась выражением презрительной суровости. Только в состоянии сильного опьянения царь иногда смеялся. Но, как и прежде, никто не мог обвинить его в несправедливости, разве лишь в чрезмерной жестокости. Александр настоятельнее, чем когда-либо, требовал исполнения своих приказов, обнаружив неповиновение, был беспощаден. Полководец избрал для разгрома касситов именно зиму, чтобы жившие в горах племена не могли бежать на покрытые снегом горные вершины. Касситы оказали яростное сопротивление, и в назидание непокорным Александр приказал содрать с их главарей кожу на глазах многотысячной толпы. А скольких касситов он просто казнил. Как полководец царь по-прежнему был неутомим, с большим искусством командовал армией и был полон самых грандиозных замыслов. Но что сулят всем новые походы великого завоевателя?.. Такие мысли в последнее время все чаще и чаще волновали Птолемея. Откровенным он мог быть только с Селевком. Выговориться же о наболевшем было просто необходимо!

Вслушиваясь в грозные раскаты грома, Птолемей задумчиво произнес:

– Если судьба направляет челн нашей жизни в спокойные, тихие воды, мы сами создаем себе затруднения.

Селевк устремил на друга удивленный взгляд.

– Что тебя тревожит? Разбушевавшаяся стихия или вчерашнее сообщение Александра о новых походах?

Птолемей не ответил, сосредоточенно размышляя.

– Пойми, Птолемей! – воскликнул Селевк. – Александр не выносит легкого плавания по течению. Борьба ему необходима, чтобы доказать свое превосходство над всеми другими людьми и заслужить у богов бессмертие.