Александр спустился с лысой сопки, поскакал по склону и остановился за самой спиной войска.

– Аристофан! Тысячников и дружинников ко мне. – Александр прошел сквозь заросли тамариска, растущего у самой воды, и встал под тенью тальника. Через толпы воинов, по дну оврагов и расселин стали прибывать сподвижники царя. Александр сидел на большом валуне. По его виду трудно было что-то понять. Совсем не похож на главнокомандующего, собирающегося на жестокую битву. Когда все созванные командиры собрались, посмотрел на них и задал лишь один вопрос:

– Когда начнем сражение?!

Молчание. И снова согласно сложившейся в войсках иерархии слово взял Парменион.

– На сегодня предлагаю остаться на этом берегу. Если мы подготовим войско к атаке, произведем различные маневры, персы на порядочное расстояние отступят от обрыва, а мы завтра зацепились бы за тот берег с меньшими потерями. Если же мы набросимся сейчас, то поступим как задумали персы. После того, как мы не сможем взобраться на крутой берег реки, мы будем беспорядочно бегать и искать проход. Упустим время. Будет трудно понять друг друга. В результате мы можем потерпеть поражение в первом же бою. А у нас нет права игнорировать его политическую важность. К тому же ясно, что тем самым уроним дух войска. Вот, что я хотел сказать.

После этого Александр не дал слова никому. Он даже не стал возражать словам Пармениона. Продолжая сидеть на камне, сосредоточенно, он начал давать приказ строгим железным голосом.

– Парменион будет сражаться с правым крылом врага. Гетайры должны будут оказать сильное сопротивление силам, которые зайдут к нам в тыл. Гефестион будет управлять пятью шеренгами резерва и направлять их в нужное место в нужное время. В центре – фаланга, левое крыло будет под началом Филоты. Филота, сначала сразишься с встречным войском. После чего, когда две стороны сойдутся в рукопашной схватке, с фланга ударят наши свежие силы. Ты слышишь? А ты, Гефестион? Атака начнется прямо сейчас. Мы проплыли Геллеспонт, неужели теперь будет страшиться перейти эту тоненькую, словно волосок, речушку? Я буду во главе фаланги. Выйду прямо с этого обрыва и ударю в лоб персам. Кратер! Подойди ближе. Кратер! С тремя тысячами всадниками поскачешь вдоль длинного оврага и выйдешь в тыл персидского войска. Даже если они попадут в окружение, они способны прорвать его. Но мы действуя сообщая, должны схватить их в такие тиски, чтобы они сталкивались и спотыкались друг об друга. Ты, Кратер, должен успеть, как начнется битва.

Полководцы стали расходиться по назначенным им позициям. Парменион, нахмурившись, не знал, на ком сорвать свою злость.

В этом 334 году щенок Филиппа, едва достигший двадцати двух лет, проигнорировал самого Пармениона. Не внял ни одному его слову.

Александр заметил в каком взъерошенном состоянии ушел от него старый военачальник. Конечно же Парменион говорил обдуманно. Все сказанное им было убедительно. Но он не понимал, что в искусство ведения войны приходят новые люди. Война – это не строго запланированное мероприятие. Война – это битва-скороговорка, это – вдохновение для поэта, это – решение задачи кратчайшим путем, это – отчаянность, это – знать издалека намерения врага, навязывание ему неожиданных действий, запутывание его. Парменион… Великий полководец. Опора каждого воина. Он может постичь еще множество побед. А то, что в военное искусство пришел Александр ІІІ, он так и не уяснил. Поэтому Парменион все еще пытается учить Александра, чтобы тот следовал его советам. А Александр уже давно перестал учиться у старика. Но Парменион еще этого не понял.