– Эх, хорошо работают черти! – глядя на косарей, восхищенно проговорил атаман. – Хотел бы я на их месте быть.

И он не лукавил. Никифор всю жизнь мечтал заиметь собственную заимку и заняться хозяйством. И у него всегда чесались руки, когда он видел работающих в поле крестьян.

– Ну а что, атаманушка! Меняй свою строевую лошадь на клячу, и дуй в пашенные! – с издевкой произнес его сподручник Игнашка Рогоза.

Тот только вздохнул.

– Да кто ж мне даст-то? Чай, государеву волю выполняю – границу русскую стерегу. Вот уж когда дадут отставку, тогда…

Увлеченные работой пашенные даже не заметили, как подъехали казаки.

– Ну, здорово, что ли, мужики! – громко крикнул атаман.

Косари оставили работу и, глянув с любопытством на прибылых, поклонились им до земли.

– И вам всякого здоровьица, – за всех ответил стриженный под горшок крепкий мужик в мокрой от пота рубахе.

По правую руку от него работал такой же крепкий, похожий на него, чанкырый[66] паренек.

– Мотри-ка какой баской[67] – твой, что ли? – спросил косаря атаман. А тот широко по-крестьянски улыбался.

– Мой, – ответил тот не без гордости. – Еле успеваю за ним – вот дошлый-то!

– И как зовут?

– Его Колькой, меня Андрияном.

– Добре, – шевельнул усом атаман.

Он слез с лошади и окинул взглядом угодья. Эх, привольето какое! И тишина. Кажется, слышно, как трава растет. Вот в такую же пору они когда-то с отцом и дедом выходили на покосы. Травы высокие, налитые – так и брызжут, так и брызжут соком на острые лезвия кос. Память возвращает его в далекое детство. Палящее солнце, духота, темные полукружья пота на рубахах косарей. И этот духмяный запах сена! Да разве с ним что-то сравнится? Потом эти медленно ползущие пышные возы, оставляющие за собой по дороге клочки зеленого сена, которые так аппетитно подбирает мягкими губами из пыли тянущееся на закат стадо. А вечером парное молоко, вобравшее в себя весь аромат июньских трав. Пьешь его, и всю дневную усталость как рукой снимает…

Воспоминания детства, да эти пьянящие травные запахи так подействовали на атамана, что он не смог устоять от соблазна взять в руки литовку да пройтись с нею по полю.

– Слышь, мужики, может, отдохнете чуток? – неожиданно обратился Никифор к косарям. – Ну а мы с товарищами поработаем за вас. А то в седле-то оно устаешь сидеть – вот и хочется спины поразмять.

– Эх, забодай меня коза! – пытаясь удержать на месте молодого горячего жеребца, воскликнул Игнашка Рогоза. – Давайте, мужики, соглашайтесь, коль сам атаман Черниговский об этом вас просит!

Те пожали плечами. Ну, коль есть желание – Бога ради…

Атаман слез с коня и, отдав поводья своему порученцу Макейке Волошину, принял из рук Андрияна литовку.

– Ну а вы что же? – обратился он к своим товарищам. – Давай, тоже слезай с коней.

Несколько казаков тут же последовали его примеру, те же, кому не достались литовки, отвели лошадей в тень, к небольшому березовому островку, что зиял посреди покосов, где, сидя на траве, кормили грудничков две молодые мамашки.

Перед тем, как начать работу, Никифор оглядел поляну.

– А не рано ли, мужики, косьбу-то начали? – неожиданно обратился он к косарям. – Вроде и трава еще не встала.

– Да это она от жары такая, – сказал Андриян. – Ну, а косить надо, пока еще она не семенится.

– Ну, коли так, то с Богом, – атаман покрепче сжал литовку и сделал пробный укос.

– Что-то она у тебя не живая, – легонько проведя пальцем по лезвию, деловито произнес он.

– Да только что правил, – стал оправдываться Андриян.

– Э, нет, – покачал головой атаман. – Так дело не пойдет. А ну дай оселок.

Тот вынул из кармана точильный камень.