– Брейк! – крикнула появившаяся Багира. – Немедленно слезай с Маугли!

Она дернула Черную Мамбу за ногу. Мамбе понравилось сидеть на плечах Маугли, но с Багирой спорить было опасно.

– Не обязательно подставлять шею каждой сучке, – тихо сказала Багира. – Эта чертова Мамба, похоже, несколько раз кончила, пока на тебе скакала. Что ты скажешь своей девушке? От твоей рубашки, извини, разит, как от использованной…

– Ничего не скажу! – перебил Маугли. – Говорить некому: «своя девушка» три дня назад от меня ушла.

– Бедный мальчик! – сказала Багира и пригладила растрепанную шевелюру Маугли. – Так иди в туалет, выбрось эту рубашку в мусорное ведро и вымой шею. Я отправлю нашу курьершу, чтобы она купила тебе свежую сорочку.

Работа не шла. Маугли тупо пялился в монитор. Мерещились женские ноги. В 17.00 пришел e-mail от Черной Мамбы:

«Надо бы отметить победу! Ты как?»

Маугли не ответил, но в 19.00 объявилась сама Мамба.

– Так, выключаем компьютер и идем со мной в итальянский ресторанчик. Не боись, Маугли! Женщина платит!

Красное сухое вино не забирало. Разгоряченная физиономия Мамбы с узким лобиком, выщипанными бровями, громадными ресницами вокруг свинячьих глазок, прыщавым носиком и пухлыми сочными губищами в сочетании с ее банальной похабелью – кто, с кем, как и когда – только усугубляли одиночество. Маугли заказал абсент «Xenta».

Два миллиграмма галлюциногена туйона в рюмке горькой семидесятиградусной настойки этанола туго знали свое дело. Шумная ресторанная повседневность распалась на два слоя. В верхнем легком пространстве оказались живые картинки, тяжелое нижнее пространство заполнили звуки. Верх и низ разделил холодный кипящий слой, словно на громадный лист прозрачного оргстекла налили жидкий азот.

Треп Черной Мамбы стелился под ногами, поднимаясь черными кольцами все выше и выше, словно дым пожарища. Кто-то должен был вытащить Маугли из этого удушающего чада.

– Сава»! – прохрипел знакомый голос.

На высокой спинке стула над плечом Мамбы, сидевшей напротив, появилась сова в пушистом рыжем с темной крапинкой оперении, прикрывающем лапы до когтей. Большой, во всю голову, лицевой диск совы был обращен к Маугли.

– Привет, Сова! – крикнул Маугли. – Тебя послала Зеленая Фея, чтобы забрать меня отсюда?

Сова ничего не ответила. Она взмахнула широким крыльями и бесшумно полетела сквозь кипящий холодный слой, подобно самолету, пронизывающему облака. Надо было только не отставать…

– Ну, ты выступил вчера! Вроде и не пьяный был. Запрыгнул на стол, закричал так страшно, как сова, «хау… хау… хау», плавно замахал руками, а потом прыгнул. Два здоровенных охранника еле успели тебя поймать. Ничего, все обошлось – морду ты никому не бил. Я объяснила, что это ты от счастья охренел.

Маугли открыл глаза: на соседней подушке красовалась рожа Черной Мамбы. Он отвернул голову. Незнакомый чужой потолок. Чужая подушка, чужое одеяло, чужая женщина…

– Но в постели ты супер! – не унималась Мамба. – Я сама улетела и орала, как кошка. Слушай, давай продолжим! Сегодня же выходной.

– Где мои трусы? – спросил Маугли.

– Сняла, чтобы не мешали, – замурлыкала Мамба и попыталась прижаться.

– Мне пора, – сказал Маугли и присел на край чужой кровати.

– Вначале попробуй забрать свое белье! – Мамба игриво раскачивала в руке белые мужские трусы.

– Оставь себе, чтобы было из-за чего орать по ночам.

– Хам!

– Да! – подтвердил Маугли. – Рядом с тобой трудно быть кем-то иным.

– Трамвайный хам!

– Я пользуюсь метро, – сказал Маугли.

– В метро ездют одни хамы!

– Ты ошиблась. В метро ехают, это на машинах ездют.

– Пошел ты на!… – заорала Мамба и запустила в Маугли его же трусами. – Я в Штатах училась… – и дальше она запустила длинную фразу, характеризующую Маугли с помощью вариаций из пяти нецензурных слов.