Но вот, я опустился к ее окнам и ступил на подоконник детской. В квартире было темно и пусто.

«Все! – пронеслось в моей голове – Их нет дома. А может быть, она здесь не живет больше?»

Чтобы проверить свою догадку, я забрался на подоконник и влез в комнату. В комнате по-прежнему стояли детские вещи и мебель, лишь были небольшие перемены: вместо колыбельки стояла детская кровать, столик со стульчиком, детский шкафчик. На комоде возле кровати стояли фотографии. Превратившись в человека, я подошел к нему чтобы рассмотреть фотографии. Теперь я окончательно убедился в ложности моих опасений: на комоде в рамочках стояли фотографии сына и Реи, семьи Реи, ее фотографии, младенческие фотографии Даррелла. Одна фотография особенно привлекла мое внимание. Я взял ее в руки, чтобы рассмотреть ближе.

Ей было не меньше шести лет. На ней был я и Рея. Я прекрасно помнил ту прогулку в парке: весна баловала всех мягким теплом, в парке уже включили фонтаны, деревья распускали листья, веял приятный ветер и нес запах цветов. На наших лицах были улыбки, мы были счастливы, даже будучи друзьями – незачем было все усложнять. Я держал камеру, а она нажимала на кнопку.

Я даже и не думал, что у нее могла остаться эта фотография. Услышав щелчок дверного замка, я поставил фотографию на место и подошел к двери, осторожно приоткрыв ее. В гостиной загорелся свет, и вошла Рея с Дарреллом на руках. Она была в коричневом жакете и кремовом платье с золотым отблеском, на лице был праздничный макияж. Поставив сына, она бросила сумочку на диван, сняла жакет, и сама присела рядом с сумкой. Сняв ботиночки, Даррелл залез к ней на диван и начал прыгать на нем.

– Сынок, не прыгай, пожалуйста. – спокойно сказала Рея, и Даррелл сразу же прекратил прыгать, навалившись на спинку дивана.

Он был очень похож на Рею – тот же мягкий, чуткий взгляд, прыткий, любопытный, те же приятные черты лица, живой румянец, большие глаза, только вот цвет у них был янтарный, и волосы такого же цвета, как мои. И я искренне жалел, что не могу быть рядом с ними.

– Мама – тихо сказал Даррелл, вглядываясь в дверную щель, за которой скрывался я – Там кто-то есть!

– Кто же здесь может быть? – ответила Рея, смеясь – Ты же видел, мы закрыли двери.

– Там есть окно. – не по-детски серьезно ответил Даррелл.

– Кто же сможет на такой высоте залезть в окно! Разве что… – тут она запнулась. Улыбка с ее губ пропала.

– Кто? – взволнованно спросил Даррелл.

– Никто. Птицы. – ответила Рея, поглаживая его по голове.

Но малыш не угомонялся и настаивал на своем. Чтобы не затягивать их спор, я решил сам выйти из укрытия. Сняв и спрятав накидку, я вошел в гостиную. Услышав шаги, Рея подхватилась с дивана, притянув к себе сына. Когда она увидела меня, то замерла, не отводя глаз, продолжая прижимать Даррелла к себе.

– Кто это, мама? – спросил он, подняв на нее глаза.

Рея медлила. Она безусловно узнала меня, но продолжала изучать изменения, что произошли за три года.

– Это твой папа. – ответила Рея.

– А почему он не приходил? – спросил ребенок, переводя взгляд на меня.

– Он не мог прийти. – с трудом ответила Рея – Такая у него работа.

И все это время я стоял, как немой дурак, и смотрел на них, не в состоянии подобрать нужные слова, чтобы выразить, как я рад их видеть, чтобы извиниться, объясниться. Лицо сковала оскомина, не давая мне даже шанса улыбнуться.

– Иди к нему. – сказала Рея, подталкивая сына ко мне.

Я присел на корточки. Даррелл подошел ко мне и остановился. В это время Рея отвернулась.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Аллан. – ответил я.

Мое сердце замирало каждый раз, как он говорил со мной. А он внимательно рассматривал меня и спрашивал то, что обычно не спрашивают маленькие дети.