Скользнувшая вниз рука невольно принесла пробуждение. Тонкие маленькие пальцы, восприняв первые импульсы, зарылись в мутно-белые клочки овечьей шерсти, и глаза, захлопав пышными ресницами, скинули с себя мутную пелену глубокого сна. Неряшливый взгляд скользнул к потолку, мимолетно очертив всю глубину огромного куполообразного свода, и медленно потянулся вниз. На серых, изъеденных шрамами мелких трещин стенах тонко блестели десятки рассыпанных мелких огоньков. Талые свечи с причудливо искривленными ножками создавали удивительную и необычную иллюминацию, наполняя живым дыханием, казавшуюся бесплодную твердь. Сашка замер и, глотая сжатый, насыщенный влагой воздух, с тревогой огляделся по сторонам. Пещера казалась невообразимо большой, с замысловатыми горловинами воронок, узкими лазами, густеющими кромешной темнотой и завалами крупных отколовшихся глыб. В самом дальнем ее краю, отсеченном ровной, почти отвесной стеной, на деревянных ящиках покоился прямоугольный, прокрашенный толстым слоем красной краски, лист металла. Функционально конструкция исполняла роль стола, за которым что-то ремонтировали, – на нем было сложено множество самых разных деталей и механических приспособлений – и что-то писали – бумажные листы и чертежи в канцелярских файлах лежали на самом углу, подпирая небольшой алюминиевый стакан с карандашами. К столу был придвинут деревянный стул, на спинке которого висел бинокль с огромной парой стеклянных глаз – объективов, уставившихся в холодный шероховатый пол. Также из интерьера можно было выделить с десяток высоких стеллажей, под завязку забитых всяким хламом и оружием, многообразие которого внушало тревожный трепет, редкие деревянные ящики, да, пожалуй, и туго набитые матерчатые мешки, ютившиеся в небольшом, напоминавшем уродливую козлиную морду отростке. Видимо, это было все, чем располагала пещера для жизни, что, впрочем, и не шло вразрез со здравой логикой – помыслить о сколь-нибудь долгом существовании здесь мог только человек нездоровый или по крайней мере с большой, вызывающий интерес фантазией. Но тем не менее пещера явно была обитаема.

Сашка вздрогнул. Ему показалось, что от темной глади стены вдруг отделилась тень и, медленно огибая узкую ложбину с прохладной водой, двинулась навстречу. Ее формы, еще размытые черты вызывали удивительное смешение чувств, от которых кружило голову. Потревоженный страх, восхищение, любопытство – все слилось в какую-то единую картину возникшего явления, за именем которого скрывалась легенда. Да, это был Аластор, и едва ли он сильно переменился за время, проведенное в пещере, но в глазах Сашки демон пустыни явно прирос мощью и сделался еще величественнее.

Когда в мутном свете окончательно разгладились черты стальной маски, Аластор остановился, будто давая возможность разглядеть себя получше. Длинная тень отлегла от его огромной фигуры и тут же целиком поглотила Сашку. Это был самый настоящий исполин, с мощными, как пробивные молоты, руками и широкими округлыми плечами. На крепкой шее его покоилась тяжелая угловатая голова с линией темных волос, перекрывающихся разрезом холодной маски, из-под которой, подавляя любое сопротивление, жгли два ярких коралловых огонька. Опасаясь их влияния, Сашка опустил глаза и безропотно принялся наблюдать за тенью. Она была холодна и бесконечна, словно проплывающий над головой темный океан безвременья, с неотвратимой волей которого следовало лишь смириться. Вдруг океан отброшенного мрака колыхнулся, и рядом с Сашкой, звякнув о серую массу скалы, плюхнулась жестяная банка с фасолью.