Аля так засмотрелась на экспонаты под открытым небом, что отпрыгнула в сторону, когда увидела свою тень в свете высокого фонаря. Дальше идти по центральной дорожке было глупо. Здесь её легко мог обнаружить сторож, да и Прокопий вряд ли будет дожидаться её у всех на виду. Поэтому она водрузила поверх шапки налобный фонарик и свернула на узкую тропинку, уходящую вдоль покосившихся памятников и заброшенных могил.

По мере продвижения вглубь Аля всё меньше ощущала себя в музее, и всё больше чувствовала дыхание смерти. Ровные подстриженные деревья превратились в корявые, сгорбленные стволы с отвалившейся от старости корой. Изящные скульптуры сменились мрачными готическими склепами с остроконечными крышами, плотно обступившими её со всех сторон. Она шла медленно, осторожно ступая по сломанным веткам, обходя разбросанные куски разбитого мрамора и острые зубья оградок, которые чуть торчали из земли и всё время цепляли её джинсы.

Непроницаемые чрева гробниц пожирали свет, исходящий с её головы, не давая возможности разглядеть их нутро. Возле одной из них Аля всё-таки запнулась о предательский кусок гранита, почти полностью вросший в землю, и схватилась за каменный чуть покосившийся постамент, чтобы не упасть. Склизкий и холодный, на ощупь он был похож на змею. Аля отдёрнула руку, несколько раз обтёрла ладонь о пуховик, и нервно зашагала дальше, хотя тропинка уже вовсе исчезла и превратилась в бурелом.

Через несколько минут в конце могильного лабиринта показалось кладбищенское озеро. В ноябрьском мраке его воды напоминали разлитый гуталин, а ясени по краям тянули к нему свои костлявые ветки. «Где же чёртов кот?», – крутилось в голове у Али, – «Я думала, он как-то быстрее появится. Небось, следит за мной, гад, выжидает. К озеру идти не вариант, там слишком открытая местность. Пойду налево, там несколько жутких склепов, почти вплотную друг к другу. Может, там этот лютый бесенятор? А задница всё-таки болит», – Аля поморщилась и потёрла ушибленное место.

Она уже хотела свернуть мимо озера, но тут услышала шорох в кустах возле самой кромки воды. Стоило проверить, что это было. Когда она подошла ближе, сухие заросли затрепыхались, и из них проклюнулись два огромных кошачьих глаза, светящихся точно катафоты.

Аля ничуть не испугалась, а, напротив, расплылась в улыбке, обрадованная, что, наконец, нашла Прокопия.

«Надо быть вежливой и учтивой. Учтивой и вежливой», – как мантру повторяла она про себя слова Вальтера. «Поклон или реверанс, реверанс или поклон?», – носилось у неё в голове, когда она склонилась, при этом сделав реверанс.

– Господин Прокопий, – лебезила Аля, – для меня такая честь с вами познакомиться, – она решилась поднять голову и посмотреть на кота. Его глаза продолжали таращиться на её фонарь, но их хозяин не показывался из кустов. – Я столь наслышана о ваших недюжинных способностях, так что я осмелилась беспокоить вас за великой надобностью.

Она невольно начала копировать старорусский боярский говор, подслушанный не то в фильме, не то в КВНе, коверкая при этом слова и предложения.

– Пришла я к вам с великой целию, дабы вы не агрились на меня. Не серчайте, я смиренная ваша раба.

Аля ещё раз поклонилась. «По-моему, последнее было лишнее», – одёрнула она себя и посмотрела на катафоты в кустах, ожидая их реакции.

Кошачьи глаза поморгали несколько раз, а затем скрылись в темноте. Аля лишь заметила, как звериный силуэт пронёсся мимо неё к тем самым склепам поодаль.

Она бросилась вдогонку.

– Куда же вы, господин Прокопий, – она старалась не переходить на крик, но это было сложно. – Только ваше могущество может помочь никчёмной блуднице.