– Нет. Так нельзя. Если умирать, то хоть в Питере, с достоинством. В столице депрессии и расчленёнки, – вслух сказала Аля и вихрем подлетела к стеклянной кабине дежурного по эскалатору. Дверь была заперта, и Аля принялась колошматить по ней кулаками. Встревоженная женщина внутри, вероятно, подумала, что ей нужна помощь, поэтому открыла задвижку и спросила:

– Девушка, что случилось?

Аля не ответила, а только отпихнула работницу в сторону, в несколько приёмов вытолкнула её за дверь и закрылась внутри на щеколду. Она схватила микрофон и отчаянно принялась тыкать подряд все кнопки, какие видела, словно ребёнок, первый раз увидевший лифт. И о чудо, она включила громкую связь и на весь метрополитен огласила:

– Я нашла Аркануса. Я знаю, как найти Вальтера. Заберёшь меня из полиции, спринтер хренов.

После этого она отпустила микрофон, обернулась и во весь рот улыбнулась хмурым полицейским, указывающим ей на то, что нужно сдаться и открыть дверь.

– Надеюсь, вам это очень было нужно, – надевал на Алю наручники сонный недовольный охранник.

– Очень, – подтвердила сияющая Аля, – я просто ещё не выпила сегодня кофе, сами понимаете.

– Такое поведение вас точно не приблизит к кофе, – заметил второй более благодушный человек в форме. – Пойдёмте, составим на вас протокол.

У Али всё плыло перед глазами. Последнее, что она помнила, это как её завели в узкую служебную комнату в метрополитене, усадили на стул, не снимая наручников, и насупленный полицейский положил перед ней на стол протокол для допроса.

Сейчас же она была в просторном помещении, руки были свободны, а перед ней маячило мужское лицо, вроде бы знакомое, но она никак не могла сфокусироваться в одной точке. Но тут её руки почувствовали тепло чужих ладоней и горячего предмета. Это кружка! Это, несомненно, кружка горячего ромашкового чая. Этот запах ни с чем не спутать. Это запах лета, дачи и десятка жёлтых газет, разложенных на веранде с цветами, которые сушились на солнце.

Аля расплылась в улыбке, и её мысли снова начали уплывать вдаль, но знакомый ласковый голос вернул её к реальности:

– Ты попей, попей. Ромашка быстро нейтрализует сомникум.

Кто же это говорит? Может, это голос в её голове? Не похоже. Это человек за столом напротив? Он держит её руки на чашке своими, заглядывает ей в глаза. У него взъерошенные волосы. Сильный подбородок. Золотые прожилки в глазах. Но кто же он такой?

Аля неловким замедленным движением, несколько раз промазав мимо рта, поднесла чашку к губам и сделала первый глоток. Боже, как приятно ромашковый аромат растекается по её телу.

– Где мы? – спросила она чуть более уверенно, наконец-то разглядев в лице напротив Ваню.

– Мы в столовке рядом с метро, – он придвинул к ней тарелку с сырниками. – Ты поешь лучше, чтобы быстрее прошёл эффект сонного порошка.

– Зачем ты мне его дал? – Аля тряхнула головой, и размытые предметы начали приобретать ясные очертания. Они и вправду были в столовой, в которой пахло ванильной запеканкой. Женщины с пышными формами в перетягивающих их поварских фартуках суетились за пока ещё полупустым прилавком, размещая новые подносы рядом с вчерашними остатками. По ощущениям Али они двигались, как в замедленной съёмке, но потом она пришла к выводу, что замедление было лишь у неё в голове.

Усилием воли она сконцентрировала взгляд на тарелке с сырниками и жадно набросилась на еду, как только смогла попасть вилкой по съестному.

– Я не тебе его давал, а тем, кто на тебя протокол составлял, – оправдывался Ваня, – но и ты попалась под горячую руку. Я тебе орал: «Не дыши, зажми нос», но ты же никогда меня не слушаешь.