– Это твое желание? – на всякий случай уточнил джинн.

– С ума сошел? Всего лишь просьба.

– Понимаю, мой господин, – раболепно склонил голову Каззан.

– Так бы и слушал вечно! А можешь ли ты?..

– Я все могу! – приосанился дымный дух. – Позволь, я угадаю: ты хотел бы разбогатеть, о мудрый юноша.

Каззан подплыл вплотную к Ала ад-Дину, и его блюдцевидные глаза пристально уставились в лицо молодому человеку.

– Ты ошибся, о джинн, – отрицательно покачал головой Ала ад-Дин. – Конечно, деньги мне не помешали бы, но что я скажу соседям?

– Да плевать на них, – опять встряла в разговор мать и зашептала сыну в самое ухо. – Проси деньги. Деньги проси, слышишь?

– Отстаньте, мама! Только и слышу от вас: деньги, деньги! А мне хочется…

– Дом тебе не нужен, деньги не нужны, – проворчала старушка, с унылым видом опускаясь на курпачу. – Непутевый ты! Совсем не думаешь о будущем.

– О вашем?

– О нашем общем.

– Ну нет! Если я женюсь на принцессе Будур, у меня и так будет много денег и дворец.

– Что ты говоришь? – отшатнулась мать от Ала ад-Дина, словно от прокаженного. – Да в тебя, верно, вселился джинн! Прости, о Каззан.

– Ничего, – кивнул тот. – Любовь не по моей части. Но, вообще-то, диагноз кажется мне верным.

– Вот видишь! – ухватилась старушка за сказанное джинном. – Он тоже так думает, он очень умный.

– А я, по-вашему, выходит, круглый дурак? – набычился Ала ад-Дин.

– Я такого не говорила. Но сам подумай, разве человек в здравом рассудке откажется от денег?

– Я откажусь. И не мешайте мне загадывать. Значит, так. – Ала ад-Дин потер переносицу и задумчиво покусал нижнюю губу. – Хочу жениться на принцессе Будур!

– Ничего не выйдет, – развел руками Каззан. – Сердечные дела, как я уже говорил, не по моей части.

– Но разве не ты утверждал, что можешь все?

– Конечно, все. Но есть еще то немногое, чего я не могу. Любовь мне неподвластна.

– А говорил, что джинн, – разочарованно вздохнул Ала ад-Дин, повесив голову.

– Я джинн! Самый настоящий. А может, все-таки денег возьмешь, а?

– Да отвяжись ты со своими деньгами! – вскипел Ала ад-Дин. – Деньги, деньги – только о них и слышу целыми днями! Чтоб они все провалились!

– Это твое желание? – уточнил Каззан.

– Нет! – выкрикнули одновременно мать с Ала ад-Дином. – Побойся Аллаха, о несчастный! Как же мы без денег-то жить будем?

– Ну, живете же вы столько лет без них, – пожал дымными плечами джинн. – Давайте побыстрее, у меня дел много.

– Подождут твои дела.

– Не подождут. Я подневольный джинн. Вот если бы мне кто-нибудь дал свободу… – Каззан мечтательно погасил пламя в глазах, и они стали небесно-голубыми. – Ты добрый юноша, я вижу это по твоим глазам.

– Ты так считаешь? – засомневался Ала ад-Дин.

– Уверен! А я такой старый джинн, такой старый. – Джинн пустил огромную слезу и утер ее кулаком. – Я так устал исполнять глупые человеческие желания. Ты думаешь, легко таскать горы золота на своих плечах, строить замки и шить кучи всякого барахла в моем-то возрасте? И никто даже спасибо не сказал. Каззан дай то, Каззан принеси это… Ах, я несчастны-ый! О, как мне хотелось бы вкусить свободы, кто бы знал! А-а-а!

– Постой, постой, – прервал джинна Ала ад-Дин.

– Да? – с готовностью замолк Каззан и наивно похлопал глазами.

– Разве тебе не нравится быть могущественным джинном?

– Ты хотел сказать: могущественным рабом, – поправил Каззан. – А тебе самому хотелось бы, чтобы тобой понукали?

– Нет уж, спасибо. – Ала ад-Дин припомнил, как его постоянно тыркает мать, и жалость к джинну закралась в его доброе сердце.

– Эй, ты что задумал? – насторожилась мать. – Не вздумай сделать глупость! Слышишь?