«Когда же это было?» Да, конец семидесятых…

Исследовательская экспедиция на восточном побережье Крыма. Там, согласно Госпроекта, начиналось строительство атомной электростанции. Предстояло досконально изучить и описать слои земли, обозначить границы между ними, определить на какой глубине залегают древние пласты многовековых твердых глин, способных выдержать груз будущего грандиозного и весьма «опасного» сооружения. Атомный реактор – это не игрушка!

Таня, как техник – гидрогеолог, была откомандирована руководством Проектного института в «поле». Престижно, конечно, жить в миллионном городе; отсиживаться за рабочим столом в аудитории, обрабатывая полевые журналы, но это – не для неё. Романтика – «свойство её души»: не знать покоя, стремиться навстречу мечте, желать встреч с «прекрасным далёко». Потребность в постоянных изменениях, поисках, в новизне и пространственной свободе – это «зов её натуры».

Лето на исходе. Палящее солнце сделало свое «черное дело» – выжгло скудную растительность на скалистых склонах. Разноцветьем и своей сочной зеленью радовала она не долго, приобретая желто – бурый цвет с серым напылением, приносимым штормовыми ветрами.

Буровая установка расположилась на возвышенности, обдуваемой со всех сторон. «Роза ветров» – суровая хозяйка здешних мест. Не всегда, пронизывающие, будто раздевающие, воздушные потоки доставляют удовольствие. Хорошо в зной, а в основном, – это малоприятное, явление.

Еле слышно напевая, «прилипшую» с утра, мелодию, Таня старательно одевала в парафиновую «рубашку» очередной столбик керна, выпавший из череды колонковых труб. Прежде, прикрепила этикетку с описанием камешка. Дала ему «имя», рассказала, какие вкрапления и прожилки включает; какими свойствами обладает; на какой глубине найден и когда. Затем, заверила описание личным автографом…. Закончив ритуал, уложила «кукленка» в ячейку ящика для транспортировки.

Грохот и урчание мотора буровой установки, лязганье железа, перекличка мастера с помбуром – для слуха так привычно, что, как бы отключаешься, и не слышишь этот гул, но когда вдруг всё умолкает, то реакция мгновенная, даже если «мысленно блуждаешь» где—то далеко. Таня обернулась. Вышка плавно опускалась на станину. Значит, ребята закончили бурение, а она немного отстала. «Ну, не в куклы же играла!»

– Ребята, я сейчас. Скоро поедем на базу…

– Костер не забыть, проверить, чтобы погас, как следует. Сушь вокруг…, – торопясь, завершить укладку кернов, рассуждала вслух.

Знала, её услышат, и все будет сделано, как надо… Приказной тон был неприемлем. В бригаде сверстники, отношения дружеские, ответственность на всех одна. Правда, спрос с каждого индивидуальный. Ребята в ответе за механизмы, а она – за людей, точность исследований и соблюдение норм ТБ.

Фёдор присел на корточки, напротив, в ожидании и внимательно наблюдал за руками Тани.

– Что смотришь, голубоглазый?… Того и гляди, съешь, – пошутила она, слегка смущаясь от его внимания. Всегда неловко, когда так откровенно внимательно присматриваются к твоим действиям. Тем более, она ещё и торопилась.

– Да, я так просто, – смутился парень… – Ждём тебя, вот и смотрю. Когда работаем, нет времени. А ты так ловко, с любовью прямо, с камушками обращаешься… Ласку применить некуда?

Таня замерла от неожиданного вопроса. «Что это Фёдора на лирику потянуло?»

– Что, друзья мои, не устали сегодня? Может, еще потрудимся, ударно?

– Да, ладно тебе, Таня! Спросить нельзя, сразу сердишься, – оправдывался Федор, направляясь к ЗИЛу. Открыл дверцу, демонстративно уселся в кабине, не предпринимая больше никаких действий. Помбура вертелся около, простукивая ногой шины, и ждал, когда техник займет свое место на сидении между водителем и мастером.