Коричневое трикотиновое платье с красными цветами скрыло следы крови на груди, которая текла в первые минуты после удара головой о спинку кресла водителя. Рана на ноге была глубокой, кровь запеклась. Вмятина в этом месте так и осталась на всю жизнь, и ее можно ощутить пальцами даже сейчас.

Время было уже позднее, ухудшение самочувствия стало очевидным.

– Что-то с ней не так! – Сказала мама бабушке, с чем та согласилась.

– Давай, ложись. Я постелю. … Завтра поговорим, – позвала Таню в комнату.

Русик чувствовал, что в доме неприятность, встреча его тоже взбудоражила, и, когда настало время спать, ребенок стал капризничать.

Было решено ложиться и взрослым. Папы Кости не было, он в это время работал в Кривом роге, и мама собиралась ехать днями к нему с внуком.

Вскоре в доме воцарилась тишина.

Утро следующего дня не принесло облегчения. Всё тело ныло, как будто не было ночного отдыха. Увидев себя в зеркале, ужаснулась. Лицо распухло, глаза – щелочки, вокруг глаз красно – синий ореол. Нога не в лучшем состоянии: стала похожа на деревяшку, так отекла; потемнела, как один сплошной синяк.

Домочадцы за завтраком не расспрашивали. Поутру в своем доме забот достаточно, к тому же ребенок маленький, еще двух лет нет.

Ближе к обеду у ворот остановилась машина, хлопнули дверцы, и вскоре увидела, идущих по дорожке сада от калитки троих мужчин. Таня в этот момент стояла, наблюдая, как играется под вишней Русик.

Мама и бабушка вышли из летней кухни им навстречу.

– Счастливая ты, Татьяна! – громко сказал дядюшка, проходя мимо.

– Представляете, машина всмятку, ремонту не подлежит, а они живы. Чудо!!! – Рассказывал, подходя ближе к стоящим на садовой дорожке, один из приехавших..

Оказалось, что перевернувшийся МАЗ, принадлежал Старо – крымской автоколонне, где дядя Тани был начальником.

– Что с остальными, Вы знаете? – С тревогой задала вопрос, неизвестно ведь, каким будет ответ.

Водитель пострадал, конечно, сильно. Травма грудной клетки при ударе.

«Точно, ведь непрерывный сигнал клаксона был, а мне показалось, что тишина – мёртвая» – вспомнила Таня.

Прав водительских он лишился надолго за «превышение скорости и не соблюдение дистанции при движении». Да они ему и ни к чему, авто нет.

– А, девушки? Они в порядке? – с тревогой в голосе спросила Таня.

– Да. Травма у той, что сзади с тобой сидела. Вот её и увезли в больницу. Остальные отделались ушибами и испугом.

– Так что радуйся, малыш, что мама твоя жива, – присел на корточки перед Таниным сыном Русиком, один из пришедших.

После известия о подробностях аварии, с Тани обвинение в обмане было предполагаемо снято. Извинений или чего-то еще в этом роде не последовало, но ей все равно стало легче на душе.

Август на исходе…. Месяц «пролетел», как один день

Глубокая ночь, а Морфей все никак не желает сжалиться надо мной. Мозг даже в полудреме продолжает добросовестно трудиться, выхватывая из ячеек хранилища картинки – воспоминания.

«Интересный сюжет для рассказа», – подумалось, как—то непроизвольно. Я окончательно взбодрилась, так не, кстати, и покинула, пригретое гнездышко на зеленой софе. Старалась, быть бесшумной, пытаясь отыскать в ящике письменного стола авторучку и чистый листок, в какой – нибудь тетрадке. Достаточно сложный процесс в доме, где трое детей.

«Все изрисовали, художники!» – Нарочито возмутилась, с любовью оглянувшись, на мирно сопящие чада.

«Нашла!» Отправилась в кухню, чтобы свет не мешал домочадцам. Пристроившись у стола, стала торопливо записывать все, что вспоминалось.

«Потом соберу Лего – сюжет, а сейчас важно, ничего не забыть вновь….»