Смеем надеется, что процессы демократизации российской уголовной политики и «уголовного права» в отношении преступлений, не представляющих большой общественной опасности, позволившие преодолеть уголовно-правовое наследие тоталитарного прошлого, и усиления ответственности за преступления, представляющие повышенную опасность для общества (терроризм и т. п.), будут и дальше определяющими ориентирами в формировании гуманистического, справедливого уголовного законодательства, позволяя ему идти в ногу с развитием уголовного законодательства демократических стран, соответствовать международным стандартам прав и свобод человека и безопасности.
Арамов A.A., профессор кафедры уголовного права, д-р юрид. наук
Конфискационный антикоррупционный инструментарий: проблемы и перспективы
При формулировании юридических терминов и их дефиниций, очень важно учитывать межотраслевые правовые связи. По возможности, юридические понятия и их определения должны быть унифицированными. Данное положение особенно актуально, когда речь идет об антикоррупционном законодательстве, нормы которого затрагивают многие сферы правоотношений: конституционные, уголовные, административные, гражданские, гражданские процессуальные и уголовные процессуальные.
4 ноября 1999 г. в рамках Совета Европы была принята «Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию»[49]. К сожалению, РФ ее не ратифицировала. При этом важно отметить, что согласно подходу, сформулированному Советом Европы, жертвам коррупционных преступлений легче и эффективнее защищать свои интересы в рамках гражданского, нежели уголовного, права. По справедливому утверждению А. Н. Морозова, участие в Конвенции положительным образом отразилось бы на международном престиже РФ и дополнило бы действующую правовую базу борьбы с коррупцией важным международно-правовым инструментом.
Так, ст. 2 указанной «Конвенции о гражданско-правовой ответственности за коррупцию» дает следующее определение «коррупции»: «просьба, предложение, дача или принятие, прямо или косвенно, взятки, или другого ненадлежащего преимущества или обещание такового, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности или поведение, требуемое от получателя взятки ненадлежащего преимущества или обещания такового». Анализ данного определения показывает:
• дефиниция «коррупции» сконструирована по типу усеченного состава деликта – момент юридической завершенности перенесен на предварительную преступную деятельность – просьба, предложение, требование;
• предметом «коррупции» является не только имущество, но и любое ненадлежащее преимущество;
• обозначено предназначение подкупа – искажение нормального выполнения обязанности. В Дополнительном протоколе к «Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию» (ETS № 191) Страсбург, 15 мая 2003 г., подписан РФ 7 мая 2009 г. – дается аналогичное определение «коррупции» с дополнительным указанием на преднамеренность действий коррупционеров. «Акты коррупции» подразделяются на: активный подкуп (предложение вознаграждения должностному лицу) и пассивный подкуп (испрашивание или требование вознаграждения должностным лицом).
В целях унификации российского антикоррупционного законодательства и согласования его с нормами международного права представляется целесообразным ст. 1 ФЗ от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции»[50] изложить в следующей редакции: «коррупция – умышленные просьба, предложение, дача, сохранение или принятие (прямо или косвенно) взятки или другого ненадлежащего преимущества или обещание такового, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности должностного лица или поведение, требуемое от получателя взятки ненадлежащего преимущества или обещания такового».