Зато наваливалась мощная волна тревоги и безысходности. Что же теперь? Нужно быть мужественным. Ты слишком много всего натворил, а теперь выбрал легкий путь и напрасную жизнь. Но твою вину на себя никто не возьмет.

– Прости меня, собака, – пошептал Семен, – Прости, что ничего уже нельзя сделать.

И понял, как это будет страшно – снова закрыть глаза.

Лорд Эйза вошел в большую комнату. В темноте кто-то всхлипывал из глубины своего сна. В печи тлели угли. Тусклое пламя свечи, горящей в передней, отчего-то покачивалась. А на улице, за толстой деревянной дверью, кто-то стоял.

– Послушай, – обратился он к Королеве Иллис, которая тоже что-то почувствовала и даже поднялась из кресла.

Она только что отправила спать Максима. Бедный маленький человек проснулся один в пустой чужой комнате. Наверное, бродил по полутемному полуспящему дому, пытался вспомнить, где он, и что произошло. И в конце своих странствий забрел сюда.

– З-здравствуйте, – проговорил тогда он, оказавшись рядом с ней. – Как здесь странно… И все вокруг… такое большое!

– Это все сны, – ответила тогда Иллис. – Они как звезды на небе. Звезды есть всегда, но мы можем видеть их только когда темно. Так же и сны. Они окружают нас все время, но мы видим их лишь тогда, когда засыпаем и не смотрим, не слушаем, не думаем. Вот и сейчас, когда ты меня слушаешь, происходит какой-то сон, и, поверь, не один – там, в мире снов, свои законы, свое время. Но ты не обращаешь на него внимание, потому что слушаешь меня.

– А ты… то есть вы, вы всегда видите свой сон?

– Почти всегда.

– И что вам сейчас сниться?

– Это сложно рассказать, – ответила она. – Сны нужно видеть самому. Мне сейчас снится, что все будет в порядке.

– Да? Это точно?

– Точно. Пойдем, я провожу тебя в комнату.

По пути она внимательно заглядывала в окна. Окна почему-то внушали ей опасения. За стенами дома происходило что-то страшное. Королева Иллис видела много страшного и немного научилась чувствовать, откуда оно угрожает. Да, опасность может проникнуть сюда только через окна. Если, конечно, в них долго смотреть. И если у нее, у опасности хватит силы войти в этот дом. А это маловероятно.

– Ну вот, спи, – проговорила она, накрывая Максима одеялом. – Твои сны должны быть просто замечательными. Нужно только лечь поудобнее и не думать об опасности. И вот, когда ты перестанешь думать об опасности, ты вдруг увидишь… И это будет сон.

Максим быстро уснул.

Он спал, а она еще долго сидела около него и улыбалась. Потому что когда-нибудь у нее тоже будут дети, и она расскажет им о том, как нужно смотреть сны. И еще о многом, многом интересном. Она наговорит в них столько, что они будут славными и сильными. Она будет говорить, говорить, говорить. Как когда-то говорили ей. И каждое вовремя сказанное слово станет частью человека.

А затем вернулась и снова села у печи, потому что самой ей спать не хотелось. Какие здесь странные ночи, успела подумать она… И поняла, что к дому кто-то приближается.

– Это не Алекс, – проговорил Лорд, который по-прежнему стоял у печи, – Но и не те двое. Это кто-то, кто стоит между ними.

– Не Алекс? – спросила Настя, стоящая в дверях комнаты. – А он что, куда-то ушел?

Ночь. Луна. Снег.

Небольшие снежинки, безмолвно падающие в темноте, каждая из которых – неповторимое сложное сплетение тончайших ледяных нитей. Самые элементарные формы в которых материализуется зима, и столь неожиданные. И, стоит им появиться, и все вокруг: поля деревья, дороги – как хорошие актеры, начинают играть ее спектакль.

Зима – время, когда небо опускается на землю, и та становится кристально чистой, как одежды святого. А снег – открытые объятия неба, привносящие странную, возвышенную красоту, которая тем, кто живет грязными страстями этого мира, кажется холодной и бесстрастной. И они, убогие, прячутся от зимы в своих городах, не понимая, что нужно впустить это в себя и согреть. Ибо со снегом космос приносит в этот мир то, чего еще не существовало: новый год, новые мысли, новые потери и новые возможности. Чего еще не было за миллионы лет развития. И весной из-под этого снега появиться уже немного другая земля.