Зато в постели ей не было равных! Столько и такого секса я не получал никогда и ни от кого! Она всегда была готова на любые эксперименты и имела наготове целый арсенал забавных «игрушек», которые превращали наш секс в феерию с ярко выраженным мужским доминированием и легким оттенком БДСМ. Кроме того, наши табу в постели совпадали. Мы быстро выяснили, что не желаем делить партнера с третьим, независимо от его пола, а все эти истории с «золотыми дождиками» и прочими странностями не вызывали у нас ни малейшего интереса.
И все же, мы протянули меньше года. В один прекрасный день она устроила мне по телефону очередной скандал. Причины? Я отказывался давать ей столько денег на траву, сколько она хотела. Вечером, вернувшись с работы, я обнаружил в коридоре своей квартиры пакеты с ее личными вещами, а саму – на кухне пьяную и несущую такую чушь, что, не придумав ничего лучше, выставил на ночь глядя всю в соплях и слезах за дверь вместе с ее пакетами.
Не скажу, что обрадовался нашему разрыву. Страдал, надоедал ей где-то неделю. Постепенно пришел в себя. Все как-то перегорело. Но дым идет до сих пор.
Зато очищенное от травы сознание просветлело. Жизнь без девушки перестала казаться конченой. А то, что я – уже давно клиент психоаналитика, стало для меня фактом непререкаемым и само собой разумеемым. Но так как в городе психоаналитиков нет, я пью водку с тоником и играю в Minecraft.
Итак, усевшись за компьютер и лениво похлебывая из стакана, я ввел пароль. Мой Windows незамедлительно вывел на экран всплывающее уведомление о новом сообщении в моей почте. Удалив первое – от какого-то сайта вакансий, на котором зарегистрировался года три назад, я оторопел. Следующее было от… меня.
В адресной строке я четко и ясно прочитал «от: Anton Krawchik». Если что, Антон Кравчик – это я. Ну, не совсем Антон и уж совсем не Кравчик… Скажем так, это мой псевдоним.
Почему именно Антон? Нравится имя. Был бы у меня сын, назвал бы Антоном. Кравчиком же я стал невольно.
Дело было в Германии. Осенью 1999 года, нелегально работая в Берлине, я был задержан местной полицией и водворен в депортационную тюрьму. Там я провел три с половиной месяца и в итоге, как мы, заключенные, говорили, был «выпущен на Берлин». А все благодаря Кравчику.
Везя меня в участок, полицейский пытался выяснить мое имя и фамилию. Я, включив дурака и делая вид, что ни слова не понимаю по-немецки, тянул время, превосходно осознавая, что, если не хочу оказаться снова там, откуда сбежал в поисках средств к существованию и в надежде на лучшую жизнь, нужно бессовестно врать. Наконец, когда немец, выпытывая у меня «ценную информацию», вспомнил русское слово «имья», я выпалил:
– Антон.
Видимо, ему понравилось наше общение на русском и он, немного подумав, произнес несколько раз подряд:
– Фамилья! Твой фамилья!
Если с именем у меня был полный порядок, то «твой фамилья» ich habe es noch nicht herausgefunden9. В голове крутилась лишь одна – Кравчук. Почему Кравчук? Понятия не имею! Но, по моей легенде, я был белорусом, а Кравчук – исключительно украинская фамилия. Сидя на заднем сиденье полицейского буса, я лихорадочно пытался вспомнить хоть какую-то белорусскую фамилию. Но от волнения и цейтнота плохо соображал. В итоге, не найдя ничего более подходящего, я удовлетворил любопытство полицейского и в этом вопросе. Однако он, видимо, не расслышал и переспросил: