– Фанера ты трёхслойная как был, так и остался! – выпалила Маша. – И не подходи ко мне больше списывать, вот получишь! – показала крепкую розовую фигу с обгрызенным ногтем.

Клёпин открыл рот, зашёл преподаватель, Клёпин быстро сел и прошептал Мишке:

– Я видел, у тебя в сумке ватрушка.

– Ну и что?

– Дай взаймы.

– Я тоже хочу карате заниматься.

Клёпин подумал. Получил ватрушку, закрываясь рукой, откусил и пробормотал набитым ртом:

– Глупый ты ещё, нельзя тебе.

– Ах ты гад! – разозлился Мишка. – Значит, как ватрушку, значит… Отдавай!

– Поздно.

– Отдавай половину! Может, я тоже есть хочу.

– Я уже откусил. Вот, смотри…

– Всё, не садись со мною больше!

– А с кем мне садиться, с мадемуазелью Бододкиной?

– С ней и садись.

Клёпин посуровел:

– Маваси хочешь?

– Я тебе сейчас сам как дам!

– Да ну? Мишка, пойми, я ведь из добрых побуждений, ведь кто, как не я, тебя жизни учить будет? Доверчив ты, товарищ, а жизнь, понимаешь, непроста.

– Гад!

– Ну вы там, Кац, Клёпин! – подал голос биохимик Пеличко, получивший кличку «Лысый пряник». – Может, хватит?

Колька состроил умильное лицо и с жаждущим знаний выражением уставился вперёд.

– Да, кстати, – он вспомнил на перерыве, – где Ира? Её вроде уже два дня нет?

– Болеет, – сказала Надя.

– Да? Так у неё климакс?

– Ты что себе позволяешь? – возмутилась голубоглазая Ольга.

– А что? Подумаешь, климакс.

– Она только вступила на дорогу потерь, – внушительно говорит Сергей.

Вдруг взрыв. Это Надя взяла с подоконника горшок с цветком и со всей силы грохнула о пол. Все молчат. Красная, как огонь, Надя с бешено сверкающими глазами заикается:

– Ты… ы… ы… Я думала… А ты такой же, как все!

Опрометью выбегает.

Сергей встаёт. Топчется.

– Уберу, – с трудом выталкивает из себя.

Именно на втором курсе Мишка по-настоящему открыл для себя театр. Но не просто театр, а Большой драматический имени Горького. Началось всё с «Истории лошади», где Евгений Лебедев играл великолепного иноходца, а Олег Басилашвили – его блестящего, надменного хозяина. Оба были озарены таким бездумным счастьем молодости, что захватывало сердце. Спектакль на всю жизнь остался в памяти, хотя в тот вечер Мишка ничего не понял – ну спектакль, ну хороший. Посмотрел, вышел – холод, снег, смазанные огни, застывшая болотная свежесть гигантского города. Запрыгнул в полупустой троллейбус, сел возле замороженного окна, подышал в него, приставил ладонь и в оттаявший отпечаток начал смотреть на проносящийся мимо ночной Невский. В дальнейшем Мишка ходил в этот театр, как к друзьям. Тебя ждут – в прихожей свет, в кухне звяканье посуды. Стряхиваешь снег с обуви, вешаешь пальто, устраиваешься поближе к горячей батарее, негромкий разговор, но тише! Раздвигается занавес, и появляется мистер Пиквик.

– Лев, у тебя в волосах расчёска застряла!

– Где? – Лев хватается за голову и багровеет. – Колька!

Самое главное у маленького Льва – это чувство собственного достоинства и большая, стоящая дыбом шевелюра, которой он уделяет необычайно много внимания. Ещё ему нравится тоненькая ловкая Ольга в своих красивых сапожках и джинсовом костюмчике, поэтому весь второй курс он нудно смотрит на неё влюблёнными глазами. Вот и сейчас уставился.

– Лёвка, хватит, прекрати!

Лёвушка грустно вздыхает.

– Ну и когда же вы наконец, Лев и Олечка, пойдёте глазами к солнцу? – интересуется вездесущий Клёпин.

– Заткнись, Клёпин! – Ольга фыркает и вступает в содержательную беседу со старостой Любой. Люба кивает, кивает, а сама косит глазом на Клёпина.

– Миш, – поднимает от морского боя глаза Сергей, – а чего Левушка этой высокой блондинке на грудь кидается?