Ага, Богдана в себя пришла.

— И то верно! — ответила фея. — А чего мы бежим? Может, полетим? И быстрее, и…

— С ума сошли! Я высоты с детства боюсь! — прорычала, задыхаясь от быстрого бега.

— М–да? — протянула фея. — А стать подопытным экспонатом, полностью лишенным жизни и магической силы не боишься? Из тебя сначала по капле силу вытянут, потом шкуру снимут, потом жилы, потом…

Что потом я уже не слушала. От ужаса распахнула крылья… Взмахнула. Ощутила, как воздух завибрировал под мощными перепонками.

Мама дорогая! Лес в мгновенье ушел вниз. Потерялись очертании всадников, деревья стали крохотными. В морду мне ударил ветер. Голова закружилась.

Хорь визжал оглушительно, вцепившись лапами в вихрастые кисточки на кончиках моих ушей.

— Ех–хоу! — восторгалась, держась за лапу хоря, фея. — Круто!

Я кувыркалась в небе, не понимая, что делать и куда лететь. И готовясь вот–вот от головокружительной высоты сознание потерять.

— Не смотри вниз! — кричала фея. — Вниз не смотри!

Я смотрела. Не могла взгляд отвести. В свете серебряной луны видела лес, теряющееся в деревьях поселение с бревенчатыми избами и огромный замок на горизонте с подступающим к нему городом.

Горизонт!

Там вырисовывалась багряная полоса, быстро разрасталась, перешагивая лучами по городским стенам.

Рассвет!

— Пипец! — По–моему, у моего хоря от ужаса голос человеческий прорезался, или мне это уже почудилось?

— Ща мы рухнем! — очень отчетливо произнесла я.

— Вниз не смотри! — завизжала фея. — Ты куда?

Я стремительно снижала высоту. Зная одно. Едва первый луч коснется меня…

Свет.

Вспышка.

Яркая боль в суставах.

Я кувырком пронеслась по земле, глотая землю, ударилась головой обо что–то твердое.

Услышала громкое, возмущенное:

— О чем ты только думала?

Богдана! Она правда говорила?

Моргнула, увидела нависающую надо мной преподавательницу.

— Дура! — выплюнула она, глядя на меня обычными человеческими глазами.

— Проклятие спало? — наивно спросила я.

— Молчи, у тебя голова пробита! — хмуро проговорила та и… Я отключилась.

***

Худшее из пробуждений в моей фантазии выглядело именно так.

Открыла глаза и тут же натолкнулась на яростный взор самой страшной моей преподавательницы — Богданы Сойку, сидящей на лавочке у стены. В сером платье с глухим воротом и юбкой в пол. Волосы спрятаны под бесцветный платок. Странное одеяние для нашей всегда стильной Богданы. Зато взгляд все тот же — пронизывающий. Страшный взгляд, обещающий меня убить, если сама не сдохну. А сдохнуть хотелось от навязчивого гула в ушах и тупой боли в затылке. Однако я хорошо при падении приложилась.

Я с усилием отвернулась от Драгомировны.

Что ж. Судя по ощущениям, лежала я на скамье. Ноги и спина затекли. Пошевелила осторожно руками. Ну хоть эти вполне дееспособны. Оглянулась. Вполне древнерусская избушка. Вытянутая комнатенка с деревянными, кое–где потемневшими стенами, парочка низеньких окон. Посреди комнаты длинный стол с серой скатертью, на полу домотканый половичок. И печь. Расписная. Солнце и травы. Травы были и на столе в глиняных горшочках, длинные, с зерновыми колосьями. Пахнущие так, что голова слегка кружилась. А во рту образовывался приторно–сладковатый вкус.

На подоконнике сидела фея и очень сочувственно смотрела на меня.

— Голова пройдет! — пообещала. — Тебя подлечили местные.

Подлечили? Местные?

— О чем ты думала, когда в этот мир нас забросила? — нарочито слащаво прошипела из угла Богдана. — Я уж молчу, отчего это я вместе с тобой в животное обратилась. Да еще в какое!.. — Она неприязненно поморщилась.

Я хотела оправдаться, слов не нашлось. Только что проснувшийся мозг отказывался связно строить предложения.