— Не вой! Разберемся, — тянула меня Лилит. — Я никого не знаю более сведущего в таких «таинственных» делах, чем Богдана Драгомировна! Она точно разберется, в чем дело. Я к ней еще на первом курсе бегала за… — Помолчала и добавила: — Нам точно она нужна.

Я остановилась.

— Боюсь ее!

— Ага, а драконищем быть не боишься? — Подруга уверенно позвонила в дверь нужной квартиры.

Открыли не сразу. Сойку смерила меня проникающим и жутковатым взглядом.

— Входи! — сказала коротко.

Слушала мой фантастический рассказ молча. Хмурилась.

— Говоришь, набалдашником по голове?

— Да! — сказала я. — Даже шишка осталась.

Преподавательница взглянула на настольные часы, красовавшиеся на столе. Странные, в виде песочных, вот только бежал там отнюдь не песок, а голубая дымка перетягивалась из одной колбы в другую через тонкое горлышко.

Посмотрела на меня.

— Руку с татуировкой покажи.

Я подняла рукав до самого плеча. Там с наружной стороны руки красовалась татуировка синего дракона. Богдана осторожно коснулась ее пальцами и тут же отдернула их.

— Все очень странно! — сощурила глаза. — Судя по рассказу, ты с хранительницей миров встретилась. Обычно они вполне миролюбивы. — Укоризненно покосилась на татуировку. — Чем же ты так ее обидела?

Я отвела взгляд. Богдана постучала пальцами по столу, накрытому темной скатертью. Подумала и с края взяла карты. Быстро раскинула, усмехнулась.

— А поделом, видать, тебе досталось, Муратова! Хамить вздумала хранительнице?

— Она сама начала, — не выдержала я.

— Начала не начала, а ты и промолчать могла. Старшим перечить нельзя! — сказала Сойку нравоучительно. — Что вы за народ глупый, молодежь? Неужели правилам приличия простым не обучены? — Вздохнула. — Выходит, что нет. Вот и получаете!

Я несдержанно шмыгнула носом.

— И что? Мне теперь навсегда… Драконищем?

Сойку еще раз раскинула карты, смотрела на них, хмуря лоб.

— Может, и нет…

Мы с Лилит в надежде уставились на преподавательницу.

— Вот только… Откуда? — перевела она на меня взгляд. — Слушай меня внимательно! Одно из двух. Нужно либо в иной мир за хранительницей идти и прощение у нее вымаливать. Или необходимо тебе в себя принца по крови влюбить. Тогда и проклятие спадет.

— Охренеть! — выдавила Лилит. — Это где же у нас принца по крови взять? В Англию ехать? Так тот уж женат! А в другой мир — это как?

Сойку покосилась на мою подругу и снова посмотрела на меня.

— С принцем, как видно, совсем дела плохи… Отправлю я тебя в мир, из которого хранительница пришла. Найдешь ее. На колени падай, землю ешь, а прощение вымоли. Не жить тебе в этом мире в таком образе.

Я кивнула. И сама знала, что не жить.

— Тогда слушай меня внимательно.

Сойку поднялась, прошла в угол и начала вычерчивать круг. В нем звезду мелом нарисовала, травок на каждый угол выложила, свечи зажгла.

— Очень внимательно, Муратова. Встанешь в центр круга. Подруга пусть рядом встанет, шустрая она у тебя, глядишь, вдвоем сможете уговорить старуху вид тебе нормальный вернуть. Я сейчас заговор начну, ты будешь повторять каждое слово, и думай только о хранительнице… Это самое важное. Только о хранительнице! Мысли твои сами дорогу среди миров проложат. Но… Запомни! Думай о хранительнице. И ни о ком другом! Ясно? — последнее гаркнула так, что я подскочила на стуле. Быстро начала кивать.

«Чего уж тут неясного?»

— Ну смотри, ничего не напутай! Как только в ладони хлопну, хватай Лилит за руки. Вместе и перенесетесь.

Мы обе кивали. Чего уж сложного — повторять заговор, потом за руки схватиться. Думать только о хранительнице.

Встали в круг.

Слова Сойку потянулись странные, тяжелые. От каждого у меня по коже шел озноб. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами. Повторяла я, с трудом ворочая языком и ощущая, как ноги подгибаются, а тело становится невыносимо тяжелым.