Впервые увидев Кассандру, я отметила ее красоту. Она казалась сотканной из контрастов: бледная кожа, резко выделялась на фоне вороньей черноты волос. Эти прямые, гладкие пряди ниспадали на плечи, обрамляя лицо, в котором читалась какая-то внутренняя сила. Глаза цвета темного оникса, будто видели тебя насквозь. В них одновременно уживались мудрость, печаль и надежда.

Одета Кассандра была скромно, но со вкусом. Кажется, она совсем не стремилась привлекать к себе внимание внешним видом, словно предпочитая, чтобы о ней судили по внутренним качествам.

Несмотря на свою необычную внешность, Кассандра не производила впечатления надменной красавицы. В ее движениях чувствовалась какая-то естественная грация, а в голосе – стальная уверенность.

Гвен по началу ходила как привидение, только накручивая русые локоны на пальцы. Но уже через час мы знали ее любимый цвет, пару обуви и то, как она провела лето. Единственным огорчением было то, что Гвен, казалось, была целиком и полностью поглощена Эвансом. Она говорила о нем без умолку, так, что он точно будет преследовать нас во снах. Ах да, ее любимый цвет – "как оттенок глаз Тома!". Хотя, если честно, ее собственные карие глаза казались мне куда более теплыми и притягательными, чем эти холодные льдины.

Ладно, я просто ненавидела нового соперника.

Тонкие черты лица, аккуратный носик, чуть заостренный подбородок – все в Гвен дышало какой-то утонченной красотой. Иногда она откидывала волосы назад резким движением головы, и тогда можно было заметить тонкую, изящную шею. В такие моменты она казалась особенно хрупкой и беззащитной.

И все же, несмотря на всю эту внешнюю привлекательность, в Гвен чувствовалась какая-то внутренняя скованность, как будто она пряталась за маской. Ее взгляд, хотя и казался теплым, временами становился отстраненным и рассеянным. Казалось, она видела что-то, что было недоступно другим.

Возможно, дело было в этом ее обожании Эванса. Словно она, стремясь угодить ему, растворялась в нем, теряя собственную индивидуальность. И что она в нем нашла?

Ближе к семи вечера нас проводили на ужин. Столовая, расположенная между двумя башнями, была общей для первого и второго курсов. Четыре простых стола, рассчитанных на десять человек каждый. Нас, похоже, с первых же дней пытались разделить на команды.

Сидевшие за своими столами второкурсники поздравили нас с поступлением, и тут же потеряли к нам интерес. Это даже радовало.

Мы с Лив сели рядом. Напротив нас плюхнулась Иса, с которой я познакомилась по пути сюда, а затем ее подвинул Шейн. В позапрошлом году корабль с его родителями затонул в Дивонском море. Шейн был во всех газетах. Он утверждал, что смерть родителей – не случайность. Еще тогда меня смутили его высказывания, ведь корабль слишком близко подплыл к королевству Эрато.

– Сегодня ты просто уделала Эванса! Но он тоже силен. На твоем месте, я был бы с ним осторожнее. Кажется, он положил на тебя глаз.

– Спасибо, Шейн. Ты прав, его нельзя сбрасывать со счетов. Но могу заверить, ему не выстоять против меня. – я отломила кусок белого хлеба, макая корочку в жаркое. – Ты тоже был сегодня превосходен. Удар в челюсть вышел четким.

Зря я похвалила его. Очень зря. Самодовольное лицо прожигало меня взглядом.

– Скрой свои грязные мысли от меня. У тебя нет шансов и никогда не будет, – я умела делать взгляд, который мог заставить оппонентов отвести глаза от смущения.

– Принял, командир! – Шейн изобразил послушного солдата и мы оба вдруг рассмеялись.

Он откинулся на спинку стула, расслабленно скрестив руки на груди. Его светлые, почти пшеничные волосы слегка растрепались, несколько прядей непокорно выбивались из общей массы, обрамляя высокий лоб. В уголках его карих глаз залегли тонкие морщинки, свидетельствовавшие о частом смехе и, возможно, о непростом прошлом.