— Мрак! — резюмировала она. — Ощущаю себя в склепе. Пчих!

— Привыкай, — ответила я, стараясь запихнуть феечку обратно в карман. — Ты что, не слышала? Комендант принадлежит Дому Греф. Сиди тихо.

— И не подумаю. — Она впилась в мой палец своими крохотными ноготками и выпорхнула наружу. — Хоть Греф, хоть гном. Плевать.

— Но ведь услышит же. — Я покосилась на каменные стены. — Ты же в курсе, на что способны домовые...

— Главное, они не в курсе моих... — феечка оскалилась и перелетела на одну из двух свободных кроватей. — Да уж, на перине тоже сэкономили.

— И какие же у тебя способности? — поинтересовалась я. — Я что-то тоже не в теме, хотя знаю тебя уже не первый год. Фигурное витание над цветочками? Повышенный надой нектара?

Миртл фыркнула и закинула ногу на ногу.

— Знаешь, почему нас признали существами повышенной опасности? — тихо спросила она.

— Потому что, когда вы роитесь, то сносите все на своем пути. Говорят, с прошлого роения прошло сто пятьдесят лет, тогда вы уничтожили почти весь урожай овса на континенте.

— Какая катастрофа... — зевнула Миртл. — Овса у них не было... Ужас-то какой! А вот то, что магия почти у всех пропала, умолчали. Засекретили, сволочи. А нас в Предгорье сослали, на самый нелюдимый клочок континента. Пустили миф, что мы теплолюбивые и можем жить только на юге. А на деле что? Я разве мерзну?

— В смысле магии не было? — Я впервые про это слышала. — Я тебя много лет знаю и все же оборачиваюсь.

— Это физиология. — Феечка принялась глубокомысленно разглядывать свои коготки, словно примеряясь: наточить их посильнее или и так сойдет. — Вот кто в Предгорье живет: оборотни, гномы, феи, стихийники — наша магия природная, живая. А все эти домовые, артефакторы, менталисты — они противоестественны своими вмешательствами. Вот разве наши предки жили в домах с удобствами? А залезали без спросу друг другу в головы? Творили предметы, изменяя другие?

— Ну, допустим, нет, — задумчиво кивнула я.

— Вот и я о том же. Есть магия природная, а есть как у них — насильственная над естественным ходом вещей. Вот такая рядом с феями не работает. Мы как магический обнулятор: там, где фея, ничего работать не будет. Как тебе такое, Габриэль?

Я сощурилась в неверии.

— И про это никто не знает? — нахмурилась я.

— Почему никто? Я же тебе рассказала. — Миртл зевнула. — Наверняка еще кто-то в курсе — профессора какие-нибудь старые, но им необязательно знать, что в академии теперь живет фея. Мне прабабка рассказывала, что среди менталистов даже ввели запрет на употребление нашего меда. Еще триста лет назад они его ели на завтрак, обед и ужин — он увеличивал силу, пока побочку не обнаружили. Если пережрать, — фейка пакостно хихикнула, — способности исчезают. Представляешь? Хоп, был менталист, а стал пустышкой. Поэтому они и боятся нас, и держат подальше от больших городов.

— Ну я же не ты, — не могла не заметить я. — Мне по академии перемещаться — кто угодно прочтет.

— А кто свалился в пять лет в чан с медом? — напомнила Миртл неприятное обстоятельство из моего детства — собственно, тогда мы и познакомились. Я после того случая три недели провела без сознания. — Ты его тогда так нахлебалась, что он у тебя до сих пор по венам пульсирует. Спорим, все эти мозгокопатели об тебя зубы сотрут?

— Даже проверять не хочу, — мрачно пробурчала я, потому что звучало это как вызов для этих самых мозгокопателей.

Взломай головушку одной никчемной крыске — чем не тренировка для способностей.

— Опять же, я сюда не вредить приехала, — продолжала Миртл. — Я просто хочу нормальной жизни в обществе. Радиус моего «отрубательного» эффекта небольшой, как раз хватит на эту комнатку, чтобы никакие стены за нами не подглядывали. Так что расслабься, Габриэль...