Я задавала наводящие вопросы, потому что мне было очень интересно узнать подробности, но это то ли раздражало дядю, то ли… и правда было не к месту и времени.

— Давай о прошлом поговорим потом, — качнул головой родственник. По его лицу скользнула тень усталости. — Сейчас не самый подходящий момент.

— Вы правы, да и у меня руки затекли, — простонала я и дёрнула ими, словно подтверждая слова. — Может, вы меня развяжете? — с надеждой уставилась на мистера Чарльстона.

— Да, да, конечно, — кивнул дядька, — только прошу, давай на ты, — мило улыбнулся.

— Хорошо, — и я улыбнулась, — дядя, — просмаковала слово, которое вслух почти никогда не произносила. Особенно с такой интонацией. Душевной...

— Вот и отлично! — обрадовался мистер Чарльстон, но вставая со стула, пошатнулся, словно вот-вот рухнет, и я испугалась:

— С тобой всё в порядке?

— Ерунда, — на выдохе обронил родственник, и всё же осел обратно: — Прости, ноги сегодня не держат, — повинился с грустной улыбкой, и вновь потянулся ко мне. Он тяжело засопел. Его старческие пальцы дрожали, путы как назло не поддавались. Было видно, как дядю покидали силы. – Сегодня же скажу, чтобы тебя отпустили, — негодующе проворчал он, справившись только с одной верёвкой. — Они не имеют права так с тобой поступать, — бубнил, пока я разминала кисть и возилась с другой рукой, потому что родственник явно устал.

Но не успела справиться с узлом, как в «узнице» появился ректор Шайх:

— Я бы на твоём месте этого не делал, — брошено было ровно, но в его тоне я уловила нотки строго наставления, если даже не угрозы. — Дальше я сам, — ректор на пороге простился с Венецианом, тихо попросив, оставить нас наедине. Лекарь с недовольством посмотрел на мистера Чарльстона, с волнением на меня и всё же выполнил просьбу мистера Шайха.

— Я устала, — огрызнулась беззлобно, пока ректор приближался к нам. — Хочу размять конечности! Хочу в туалет! Пить и есть! — отчеканила все свои пожелания/претензии. — Если я не арестована и не жду приговора, дайте мне свободу! — заключила, только он остановился возле моей койки.

— Ты не смеешь её держать как преступницу! — вклинился дядя, сверля мистера Шайх грозным взглядом, словно был готов броситься на мою защиту с кулаками. 

– Она не преступница, но опасна! — напомнил ректор. — И если девочка умная, она это понимает! — в свою очередь пригвоздил меня взглядом ректор. 

— Понимаю, — торопливо кивнула я, — и я вроде себя хорошо вела. Сила больше не фонтанировала… И я правда очень устала лежать! Мне нужна свобода…

— И ты её дашь! — вновь подал голос дядя тоном, не терпящим возражений.

— Иначе я заберу её из академии! — добавил как бы между прочим, но с явной угрозой.

— Тебе этого не позволят, — спокойно отрезал мистер Шайх. — И помнится, именно ты просил у меня помощи. Я взял твою племянницу к нам…

— Ты мне никогда не верил! Ты отрицал даже возможность того, что моя семья одна из вас! — прошипел неожиданно зло дядя, сверкая тёмнотой глаз.

— Да, — ровно кивнул мистер Шайх, — ты прав. Я когда-то тебе не верил, но сейчас мы открыли в твоей племяннице силу, которую никогда не видели. Мы даже не знаем, с чем именно имеем дело. Неужели ты думаешь, тебе кто-то позволит её забрать? 

— Мы свободны в своих желаниях! — распылялся гневном дядя.

— Были… пока не стали Проклятыми, и теперь… — ректор выдержал короткую паузу, — я не отпущу ни тебя, ни её. Если захочешь, мы все вместе будем разгадывать тайну вашего рода.

– Ты не смеешь меня здесь держать! — прошипел дядька. — Пока нет принадлежности к кому-то из вас… мы не Проклятые! И чтобы вы не пели о понимании, семье и сплочённости, Мы — не Вы! Мы — другая кровь! Раньше было нужно шевелиться, а теперь я сам разберусь что к чему! — выпалил родственник, тоном преисполненным важности.