- Ректор Акима, - прошептал Оберон. Можно было и не представлять: старичок держался так, что не мог быть кем-то другим.

- Сядьте, юноши, - произнес ректор, выйдя к кафедре. Ни принц, ни Анри не захотели спорить. Анри занял свое прежнее место, а Жоан почти упал в кресло в третьем ряду, возле стайки девушек в розовом. Девушки смотрели на него с сочувствием и интересом, одна из них заботливо погладила его по руке, вторая поднесла к носу хрустальный флакон с нюхательной солью. Пусть наглец с невероятным самолюбием, но все же принц – а к принцам надо держаться поближе. Иногда так и в принцессы выбиваются.

- Никаких дуэлей в академии не будет, - продолжал ректор. – Я призываю студентов уважать своих преподавателей. А преподаватели пусть имеют некоторую снисходительность к пылу юности.

Элиза покосилась в сторону Анри.

Он сидел совершенно спокойно, его вид был равнодушен и невозмутим. Но Элиза чувствовала, что впереди всех ждут неприятности.

***

Ректор говорил долго – так долго, что часть студентов начала дремать. На последних рядах уже перебрасывались огненными шариками-веселушками, которые вызывали щекотку, и хихикали. Элиза сидела с идеально прямой спиной, смотрела на Акиму, и серебряная нить в ее ауре была почти неразличима.

Если нет того опыта, который был у Оберона, то ее и не заметить. Вот и прекрасно: Элиза будет жить спокойно, не опасаясь, что особо рьяный студент обезумеет от ненависти к порождениям тьмы настолько, что применит на ней навыки, которые получил во время занятий.

Парни, которые учились на факультете Оберона, были полны ненависти. Ненависть двигала всей их жизнью – у каждого порождения тьмы отняли или изувечили близкого человека. Иногда Оберон думал, что без потери не станешь охотником.

Он ведь тоже потерял. И только после смерти Женевьев окончательно стал тем, кем стал.

- А кто та девушка с деканом? – услышал Оберон едва различимый шепот. Второкурсницы с факультета предвидения, деловитые и любопытные, им до всего было дело. Не надо было оборачиваться, чтобы понять: они глаз не сводят с декана и его спутницы.

- Это его невеста. И новая ассистентка милорда Ламера. Вчера приехали.

Акима наконец-то закончил свою речь, хлопнул в ладоши, и над залом вспыхнули огоньки – знак начала учебного года. Неугасимое пламя символизировало свет науки, который разгоняет тьму невежества и защищает от бед. Студенты восторженно ахнули и зааплодировали.

Оберон не мог не радоваться тому, что на них с Элизой больше не покушались. И искренне удивлялся тому, что убийцы оставили свои попытки добраться до них. Домоправительница вчера прислала ему очередное письмо: ремонт идет, ничего не нашли, никто не интересовался делами юной Леклер.

Это было странно. Оберон полагал, что случилось нечто, после которого смерть Элизы стала бессмысленной. Но каким было это нечто? Почему организатор потратил время и немалые деньги на сгибельника и артефакт для пистолета, а потом все бросил?

Неужели Элиза почему-то стала не нужна ему?

Чем больше Оберон думал об этом, тем сильнее верил в то, что убийца еще нанесет удар. И надо быть к нему готовым.

Когда студенты потянулись к выходу из зала, Оберон вдруг увидел, что принц Жоан вдруг быстрым шагом спустился и придержал Анри за руку. Зельевар остановился с таким видом, словно собирался отправиться на дуэль прямо сейчас.

- Прошу меня простить, милорд, за мою дерзость, - насколько мог судить Оберон, принц говорил совершенно искренне. Ему и в самом деле было стыдно. – Я сам не понимаю, что на меня нашло. Я, конечно, бесстыжий наглец и гордец, так говорят мои родители, сестры с братьями и весь наш двор, но не настолько. Простите меня. Я действительно поступил плохо.