Она осеклась, понимая, что ничего не знает о своем отце. Элиза вспомнила, как в свой последний день отец приехал откуда-то, быстрым шагом прошел по гостиной, подошел к ней и, глядя с искренней любовью, произнес: «Девочка моя, ничего не бойся. Я знаю правду». Элиза настолько растерялась, что даже не смогла спросить, какую правду отец имеет в виду. А потом он заперся в кабинете и не отвечал, когда Элиза постучала и позвала его, потом был выстрел, и ее жизнь оборвалась.

- Перед смертью отец сказал мне, что знает правду, - Пайпер вздохнул, задремав, Элиза погладила его. – И что я не должна бояться. Может, дело в этом?

Оберон усмехнулся.

- Осталось выяснить, какую именно правду он имел в виду, - произнес он и, сунув пальцы в карман, вынул шарик артефакта и показал Элизе. – Ваша домоправительница пока не пишет ничего интересного. Но ремонт уже начали.

- Перед смертью отец сжег все бумаги, - сказала Элиза. – Правда, сейчас я уже не уверена, что это был он.

Следствие провели тщательно – все-таки генерал Леклер был не последним человеком в стране. Вердикт был однозначным: самоубийство, без малейшей примеси магии. Генерал проиграл все, что имел, не вынес такого позора и покончил с собой.

- Мы это выясним, - ответил Оберон, и Элизе понравилось, как прозвучало это «мы». Впервые за долгое время она наконец-то почувствовала, что не одна. Рядом с ней был человек, который мог защитить ее, и от этой мысли на душе становилось так легко, что хотелось петь.

- Я рада, что вы со мной, - призналась Элиза, и Оберон улыбнулся в ответ. Сейчас она видела в нем только хорошего человека. Не охотника на нечисть, не безжалостного убийцу – человека.

- Я тоже рад, Элиза, - ответил Оберон, и на мгновение Элизе показалось, что он видит именно ее, а не призрак убитой жены. Что оковы прошлого разрушились, дав Оберону свободу.

Это было так больно и радостно, что сердце пропустило удар.

«Мы сможем подружиться по-настоящему, - подумала Элиза. – Мы, возможно, сможем даже полюбить».

3. Глава 3. Господин зельевар

Анри Ламер, который встречал их на перроне, выглядел хмурым и обиженным на весь белый свет – он всегда был таким в последние дни лета. Оберон не сдержал улыбки: сколько он знал его, Анри ненавидел начало учебного года, тупость студентов, которые не отличают стружку корня варфоломеевой травы от соскоба с козьего копыта, и то, что нужно вести занятия и заполнять документацию, а не парить мыслью в вершинах зельетворчества.

- Я привез тебе помощницу! – заявил Оберон сразу же, без приветствий. – Прошу: Элиза Леклер, с сегодняшнего дня официально в штате академии. Она, кстати, моя невеста, так что искренне рекомендую тебе быть паинькой.

Анри выразительно завел глаза к низкому серому небу. На севере давно царила и правила осень, все было рыжим и золотым, догорающим, и господин старший зельевар академии казался кем-то вроде осеннего эльфа: аккуратно уложенные светлые волосы, бледное лицо античной статуи, щегольской сюртук с золотой искрой. Красавец, все студентки рвались остаться с ним наедине, но Анри не желал смотреть дальше своих бутылочек с зельями.

Оберон не переставал этому удивляться.

Элиза бросила в его сторону настороженный взгляд, словно хотела напомнить, что так и не сказала ему «да», и не стоит говорить об их возможном браке настолько самоуверенно. Но она ничего не сказала, а Оберон сделал вид, что не заметил, как Элиза на него посмотрела.

Можно подумать, это такая неприятная судьба, стать его невестой.

- Приветствую, миледи, - поклонился Анри, протянул руку по профессорской вольнодумной привычке пожимать изящные девичьи пальцы, а не целовать их. – Что за нити в вашей ауре?