– Ой, ма… – Та, закатив глаза, отмахнулась от материнских наставлений – как и всегда.

Когда с Кэти произошла беда, мистер Уолден арендовал для неё целый этаж в больнице Святой Линды. Лучшие целители круглосуточно поддерживают магические потоки сестры вот уж целый месяц. Жаль только, что всё напрасно.

– Конечно, нет, – вру я, выворачиваясь из объятий подруги.

– Так я тебе и поверила.

Энн не обижается. За эти годы мы изучили друг друга, как свои пять пальцев, и места обидам попросту не осталось. Энн знает, как я не люблю долгие проводы, потому и подкараулила у директорского корпуса. Она выхватывает из моих рук сумку и идёт вперёд, оставив сражаться со стареньким чемоданом.

– Диего отвезёт тебя на вокзал. И пожалуйста, Би, по приезду в Кантум возьми нормальный аэромобиль, а не те колымаги, ползающие по дорогам. Па велел передать, что пополнил твой браслет – покупай всё нужное и не только и не смей экономить, – щебечет она, походкой королевы ступая по гравию на высоченных шпильках. – И если что-нибудь произойдет – хоть что-то мало-мальски опасное! – немедленно свяжись со мной или с ма.

Энн разворачивается так резко, что я чуть не врезаюсь ей в спину. Колесики чемодана жалобно скрипят, и подруга хмурится, явно намереваясь всучить мне свой дорогущий несессер от Фарелла Жескьера. Я заслоняю чемодан, отвлекая её внимание на себя – некогда препираться из-за мелочей, ведь поезд отправляется уже через час.

– Хорошо, Энн. – Пытаюсь выдавить улыбку, но за последний месяц я совсем разучилась улыбаться.

– Скажи, что поняла! – Энн тычет пальцем мне в грудь, её щеки покрываются румянцем, и я понимаю: она переживает ничуть не меньше.

– Поняла, – отвечаю вдруг осипшим голосом. – Тратить деньги, будто приехала на курорт, и звонить по любому поводу. Будет сделано, мадам.

– Скажешь тоже. – Энн фыркает. Отбросив идеальные локоны цвета расплавленного золота за спину, она кивает на ворота впереди. – Подождём тут. Диего заберёт твоё барахло.

Изящный палец набирает сообщение на магбраслете, вызывая водителя на территорию школы. Я не протестую: знаю, что бесполезно. Обернувшись, кидаю последний взгляд на здание Райтон-Хоув. Отсюда оно уже почти полностью скрыто деревьями, и только директорский корпус смотрит на меня белыми стрельчатыми окнами на фоне старой двухсотлетней каменной кладки. С каким благоговением я пришла сюда и с какой горькой решимостью покидаю.

Энн чувствует мой настрой. Впихнув сумку подошедшему Диего, она обнимает меня за плечи.

– Па сказал, что если Бэнкрофт не сумеет сохранить тебе место, он оплатит следующий год сам. И за Кэти тоже…

Подруга прикусывает губу, когда замечает, как я стискиваю челюсти. Уж сколько раз мистер Уолден предлагал перевести Кэти в Райтон-Хоув – не сосчитать. Сестра всегда отказывалась. Сначала из-за денег – нам неудобно было принимать такие щедрые подарки. Потом – из подросткового упрямства. А теперь и вовсе некому сюда переводиться.

– Ох, Би! – Энн снова обнимает меня, да так крепко, что трещат рёбра. – Ты не волнуйся, я буду навещать её каждые выходные. И в твой приют буду ходить по субботам, убирать вольеры, хоть копаться в собачьем дерьме мне не слишком нравится.

Подруга притворно морщит нос, но я-то знаю – это напускное. Энн обожала животных и всегда с удовольствием ездила со мной ухаживать за бездомными собаками. Чуть помолчав, она тихо говорит:

– Вдруг Кэти уже завтра пойдет на поправку? Вдруг врачи ошиблись?

Мы обе знаем, что лекарь короля, регулярно навещавший Кэти, не может так оконфузиться, и обе не говорим об этом вслух. Глаза Энн блестят, но будущей герцогине Уолден не пристало плакать на людях, и она упрямо улыбается из последних сил. Поэтому я не люблю прощаться: сама чувствую, как привычную злость отодвигает горькое чувство утраты. Будто я осталась не только без Кэти, но теперь и без Энн.